– Не отвлекайтесь! – еще раз попросил ее Гуров и обернулся к той, что была в маске: – Дальше! Дальше что?
– Да ничего, ушел он, – обиженно сказала она. – Вон в ту дверь. Там пожарный выход. Только он внизу заперт, потому что на первом этаже главный приказал мешки с цементом сложить. А чтобы выйти, придется опять выше подниматься…
Гуров мысленно поблагодарил главного врача, который так злостно и так кстати нарушил противопожарную безопасность. Вслух он благодарить никого не стал, а сломя голову помчался к пожарному выходу. Он очень надеялся, что неизвестный злоумышленник так же плохо знаком с обычаями больницы, как и он сам, и еще бродит по лестницам в поисках выхода.
Строгая женщина в очках неодобрительно покачала ему вслед головой, но на всякий случай распорядилась закрыть в лаборатории все двери, чтобы предотвратить дальнейшее проникновение в лабораторию преступных элементов, и отправилась звонить главному врачу, чтобы сообщить о критической обстановке, которая создалась в больнице. Звонки ее остались без ответа, потому что главному уже доложили о ЧП, случившемся в травматологическом отделении, и он сразу же отправился туда, прихватив с собой всех замов и категорически запретив секретарше в течение получаса отвечать на любые звонки.
А Гуров летел вниз по лестнице, рискуя сломать себе шею, потому что именно это место в больнице показалось кому-то наиболее удобным для складирования всяких подручных материалов – здесь стояли какие-то ящики, банки, уложенные в бухту электрические провода, хозяйственный инвентарь и даже туго перевязанные пачки какой-то серьезной литературы. Возможно, это происходило оттого, что до этой лестницы не добирались инспектора пожарной охраны, а возможно, подобное творилось и по всей больнице – разбираться в этом Гурову было недосуг. К тому же это был как раз тот случай, когда нарушение правил оказывалось благим делом, и Гуров еще раз мысленно поблагодарил местных хозяйственников, которые, сами того не предполагая, выстроили на пути преступника что-то вроде линии Маннергейма в миниатюре.
В какой-то момент Гурову даже показалось, что он уже почти догнал беглеца. Совсем рядом хлопнула боковая дверь, но шагов после этого не было слышно – значит, человек, открывший дверь, не выходил на лестницу, а, наоборот, с лестницы проследовал в коридор второго этажа. Именно так должен был поступить преступник, обнаружив, что запасной вход внизу наглухо замурован мешками с цементом.
Гуров скатился по ступенькам, для очистки совести заглянул вниз и тут же без колебаний бросился к двери, которая вела в помещения второго этажа. Он оказался в пустом коридоре, с одной стороны которого располагалось несколько дверей с белыми табличками наверху, а с другой стороны – широкие окна, выходившие прямо на строительную площадку. Читать, что написано на табличках, было некогда, потому что в конце коридора Гуров увидел человека – крепкого мужчину среднего роста, в серой рабочей робе и синей бейсболке, надвинутой на самые брови. Тот явно торопился, продвигаясь по коридору почти бегом и озабоченно вертя по сторонам головой, – ему хотелось побыстрее выбраться из неуютных стерильных коридоров на свежий воздух. Шум за спиной привлек его внимание. Человек обернулся, увидел бегущего к нему Гурова и, не проявив никакого любопытства по этому поводу, сам тут же рванул с места в карьер.
– Стоять! – рявкнул Гуров, которому уже порядком надоела беготня по такому серьезному заведению, как больница. – Стоять! Милиция!
Человек в бейсболке не проявил никакого интереса к предложению Гурова, а, наоборот, побежал так быстро, что весь коридор наполнился гулом, будто по нему шел невидимый поезд. Гурову тоже пришлось увеличить скорость, и около выхода на главную лестницу ему почти удалось настичь убегающего.
В русских сказках при бегстве герои бросают через плечо то гребенку, то перстенек, то еще какую-нибудь безделушку, осложняя тем самым жизнь своим преследователям. У мужика в бейсболке ничего этого, видимо, не было, поэтому он воспользовался подручными средствами и на бегу опрокинул под ноги Гурову тяжеленный кварцевый светильник, стоявший у входных дверей. Тот рухнул на выложенный кафелем пол с ужасающим грохотом и разлетелся вдребезги.
Тяжесть у этого предмета была приличная, и если бы Гуров вовремя не среагировал, хромированной стойкой ему запросто могло перешибить ноги. Однако в последний момент Гуров высоко подпрыгнул, перемахнул через препятствие и в прыжке навалился сзади на беглеца. Оба не устояли на ногах и покатились в обнимку по полу.
На необычный шум из кабинетов начали выскакивать люди. Кто-то ахнул, кто-то нервным голосом пригрозил вызвать милицию. Однако вмешиваться в единоборство двух здоровых мужиков не решился никто.
А противник Гурову достался действительно недюжинной силы. Собственно говоря, вряд ли можно было ожидать чего-то другого – человек, сумевший за считаные секунды выбросить в окно пациента (тоже, кстати, далеко не лилипута) вместе с его гипсом и противовесами, слабаком оказаться не мог никак.
Гуров попытался сразу подмять его под себя, но не тут-то было – соперник сделал стойку, хрипло прорычал грязное ругательство и вырвался, отбросив Гурова к стене. А сам тут же вскочил, потеряв кепку, и, наклонив голову, как нападающий в регби, хотел проскочить через дверь на лестницу.
Гуров сам удивился, с какой резвостью ему удалось подняться на ноги. Но это ему удалось, и он перекрыл выход. Они с мужиком стояли лицом к лицу, точно два борца на ковре, готовые переломать друг другу кости ради победы.
В какой-то момент противник Гурова смекнул, что обычным путем уйти ему не дадут. Он сделал угрожающий замах и, едва Гуров слегка отпрянул, вдруг повернулся и бросился к ближайшему окну. С разгона он врезался каменным плечом в перекрестье оконной рамы, переломил его как спичку и с треском и звоном провалился за окно, точно в пропасть упал.
Все проклятья персонала достались теперь одному Гурову, в котором люди, видимо, не чувствовали для себя серьезной угрозы. Ему персонально пригрозили милицией, и кто-то даже побежал туда звонить. Гуров и тут не стал ничего объяснять. Он просто взлетел на подоконник и уже проторенным путем выпрыгнул наружу.
Ему показалось, что для второго этажа получилось высоковато – встряхнуло его основательно. Когда Гуров твердо встал на ноги, беглец уже наяривал в сторону того самого пролома в ограде, через который на территорию больницы въезжали все кому не лень.
– Я тебя достану! – пробормотал Гуров, устремляясь в погоню.
На бегу он вынул из кармана мобильник и ухитрился набрать номер.
– Стас! Заводи тачку! – заорал он. – И гони к дыре! Понял?
Крячко понял. Он догнал Гурова, когда тот, обогнув стройку, бежал к импровизированным воротам. Крячко резко затормозил, и Гуров прыгнул на переднее сиденье. Ни о чем не спрашивая, Крячко ударил по газам, и они вылетели за ограду, едва не столкнувшись с грузовиком, в кузове которого громоздилась гора кирпичей.
Они успели вовремя. Мужик в рабочей одежде спешно влез за руль основательно побитого «москвичонка», завел его и рванул в сторону шоссе Энтузиастов.
– Этого сукина сына упускать нельзя! – грозно сказал Гуров.
– А и не будем! – рассудительно отозвался Крячко. – Тут даже и сравнивать нечего. На своем драндулете он до первой кочки не доедет.
Однако довольно резво попетляв по переулкам, где его было трудно нагнать из-за интенсивного в этот час движения, «Москвич» вдруг резко изменил маршрут и, вместо того чтобы ехать в сторону шоссе, повернул к железной дороге.
– Надеется, как в кино, проскочить перед поездом, – ухмыльнулся Крячко. – Так это еще поезд нужен!
«Москвич» действительно устремился к железнодорожному переезду. Похоже, беглец и в самом деле надеялся оторваться по сценарию Крячко. И кое в чем ему повезло.
Шлагбаум на переезде был опущен. Перед ним уже выстроился ряд машин, чадящих выхлопными трубами. Поезда еще не было видно. Водитель «Москвича» не стал никого дожидаться и направил машину по встречной полосе прямо на шлагбаум. Угрожающе проскрежетав шинами о бордюр, он с разгону раскрошил полосатую планку шлагбаума, пересек рельсы и помчался дальше под возмущенный рев клаксонов. Впрочем, возмущение это относилось в равной степени и к обоим оперативникам, которые на «Пежо» в точности повторили маневр «Москвича».