Выпили по маленькой, и первым заговорил Шибаев — что да, то да, материальные и духовные потребности растут не только у населения, но и у нашего управленческого и снабженческого аппарата. Аппетит увеличивается не по дням, а по часам. Нас можно понять, мы не хуже других, но дело в том, что возрастающие потребности не могут быть удовлетворены мощностями моего предприятия. К нам подключились, и притом активно, должностные лица из Алма-Аты, из «Казкооппушнины», из министерства не только местной, но и легкой промышленности, и не только из Алма-Аты, но также из Москвы.
— Но они же нам дают внефондовое сырье, — строго напомнил Голубь. — Зачем говорить, что они приносят сплошной убыток. Без их помощи комбинат совсем бы ничего не имел.
— Бывает помощь на копейку, а расплачивайся рублем, — сердито отозвался Шибаев. — Дело не только в наших поставщиках, но в потребителях тоже. Если раньше торговая сеть, продавцы ограничивались десятью процентами с выручки, то сейчас требуют двадцать процентов. С одной стороны, они видят, что мы увеличиваем масштаб, наращиваем темпы, а с другой — возрос риск. Кто у нас обеспечивает снижение риска? Я ставлю вопрос перед всем нашим активом. В торговле сложилась нетерпимая ситуация. Почти полностью выпал важный объект — Центральный универмаг. Заведующей отделом оторвали ухо, бандита, как положено, осудили, но поднялись шахтеры, пошли по инстанциям доказывать, что он хороший человек. Тлявлясову теперь трясут. Я бы просил товарища майора высказаться по этому поводу. Мы лишены основной торговой точки, откуда у нас идет выручка.
— А я бы попросил высказаться старшего лейтенанта Цоя, — внушительно сказал Лупатин. — Он начал вступаться за свою родственницу, она подала в суд, ее восстановили на работу. У нас никакой коллегиальности в действиях. Мы это дело передали другому товарищу, более ответственному, который стоит выше всяких национальных и родственных привязанностей.
— Люба Пак не является моей родственницей, — невозмутимо сказал Цой. — Там не было хищения.
— Но ведь суд доказал!
— Суд доказал, — вмешался Шибаев, — а эта кореяночка наняла адвоката, Гришиного приятеля, и он это дело похоронил. Со стороны Голубя тоже нет коллегиальности.
— Мы ведем беспредметный разговор, — заметил Гриша. — Давайте обсуждать дела на комбинате. Меня интересует, когда будут возвращены паевые взносы? Год назад мы собирались здесь, планировали свою деятельность, давали обещания, пришла пора платить. Что на это скажет директор?
Шибаев без слов открыл сейф, вытащил два газетных свертка, один подал Мише — здесь восемнадцать тысяч, твоя доля; второй подал Грише — здесь двенадцать тысяч, твоя доля. Широкий его жест можно было расценивать как силу фирмы, видите, как мы четко рассчитываемся, планировали через год возместить — возместили. Была еще и другая оценка — если Шиберу ничего не стоит одним движением руки швырнуть компаньонам тридцать тысяч, то уж нам какую-то тысчонку жалкую выдать он просто обязан. Но, как говорят казахи, у верблюда одни мысли, а у его погонщика — совсем другие. Однако, кто тут верблюд, а кто погонщик, надо еще разобраться.
— Для того, чтобы нам создать условия для постройки нового цеха ковров и паласов, мы должны иметь наличными значительные суммы. Как ни огорчительно, но ввиду начала строительства цеха я вынужден задержать долевикам выплату. На время. Дело в том, что внефондовое сырье, дорогие меха Москва будет выделять нам с Нового года. Сейчас идет пробивание, и мы вынуждены этот процесс материально обеспечивать, возить туда крупные суммы. Придется нам всем подождать, прошу это принять к сведению.
Первым выразил недовольство Лупатин — как это подождать, если ему надо платить ребятам? Ведь у него безостановочный процесс, прерви его на минуту, и весь конвейер можно разладить. Появится один не подкормленный своевременно сотрудник, разуверится в своем будущем, и все пойдет кувырком. По нашим оперативным данным, у вас есть скрываемые резервы, как в цехе Махнарылова, так и в цехе Вишневецкой. А то, что у вас претензии в отношении возросшего риска, все мы так работаем, на нас жмут, и мы жмем, а как иначе? Каждый из нас должен расти, совершенствоваться, а не можешь — уступи место другому. Это и меня касается, и других касается.
Похоже, он намекал на то самое, чего добивался Голубь — замены Шибаева на посту директора. Слово взял Мельник и сказал, Шибера он понимает, как никто другой, он здесь работал. На одном кролике комбинат не продержится со своими компаньонами, я даже удивляюсь, как Шиберу удается выкручиваться и содержать такую орду. Выход из положения может дать новый цех. Мельник готов помочь, в Москве у него есть нужные связи. Как бывший директор комбината, хорошо знающий технологию, приход, расход, он поддерживает озабоченность Шибера.
Мельник не ожидал так легко получить долг, и от радости помогал Шибаеву. Голубь тоже не ожидал, но с Мельником не согласился и сказал, что каждый должен отвечать за свой фронт работ. Если Роман Захарович, пусть даже временно, посадит долевиков на голодный паек, значит, он не справляется с возложенными на него обязанностями. Если есть у него претензии к нам, пусть предъявляет, а пока претензии у нас к нему. Я предлагаю поставить ему на вид. Кроме того, у меня есть кое-какие личные наблюдения. Если майор Лупатин знает о каких-то резервах по цехам, то я знаю, что Шибер платит не только нам, но и еще кое-кому на стороне.
— Не на стороне! — сразу окрысился Шибаев. — А на высоте, которая и тебя прикрывает.
О Башлыке знали, но заикнуться никто не смел, Гриша, как всегда, самый передовой.
Башлык, между прочим, снова предупредил, что ему нужна крупная сумма на очень серьезное дело, на этот раз пятьдесят тысяч. Ничего себе! Вызвал он Шибаева в дом с фотоателье, спросил, нужна ли его помощь? — Нужна. — Какая? — Надо посадить Голубя. Башлык даже паузу не сделал хотя бы для вида, дескать, подумаю и решу, — нет, сразу выдал, что затея твоя несерьезная, тебя посадить легче. «Это и дураку ясно! — вспылил Шибаев. — Я прошу сделать, что труднее, за это и плачу». Отдает, отдает, отдает. Все от Шибера имеют, один Шибер ни от кого ничего.
13
Совещание закончилось. Шибаев попытался всех озадачить, но они озадачили его больше — поставили-таки на вид, указали на неполное ему доверие. Они подозревают о его возможном уходе, готовят ему замену. Прыгунов возражать не будет, тем более, что Шибаев противиться не станет.
Но как же быть с реализацией его плана?
Когда расходились, Голубь задержался и вполголоса сказал Шибаеву:
— По некоторым признакам Башлык идет на повышение в Алма-Ату.
Вон для чего понадобились ему деньги. А у Шибаева везде проколы,
и главный — с ЦУМом, оттуда шел основной навар, приходится теперь искать другие точки. Он связался с Жаманколом, с межрайбазой. Гмырин обещал помочь, но этого мало, нужно искать и искать, а пластаться некому. Компаньоны собрались и требуют, вынь да положь, как на целине, лишь бы нынче снять, а на будущий год хоть трава не расти. Прокол у Шибаева не только в плане производственном, но и в семейном. Зинаида совсем озверела, надо было ее прикончить, как ту лошадь у ковбоя, которая сломала ногу — рожать захотела, на сохранение легла. Предлагали врачи сделать операцию, избавиться, бабе все-таки сорок пять скоро. Она со скандалом отказалась — сохраните мне девочку, я ей уже имя придумала — ну ни в какие ворота!