— Аналогично, — Макс бросил на пульт выколупнутую из стенки каюты бусинку микрокамеры с обрывком волоконного кабеля.
— Не отклоняйся от темы.
— Шансы ребят я оцениваю очень высоко. В остальном — прошу уточнить вопрос. Что вы считаете моей работой?
Несколько секунд Глеб тупо листал какой-то файл, подыскивая наилучший ход. Такого не нашлось. Решил просто давить.
— Я, дорогой мой, позвал тебя, чтоб узнать из первых рук, что ты там сделал. Может, тебя на километр нельзя к космодрому подпускать? Очень уж ты манипулировать людьми любишь.
И понял, что взял неверный тон. Курсант успокоился. Не расслабился, а именно успокоился и сосредоточился. Как шахматист перед первым ходом, как солдат перед боем.
— Куратор, вы сейчас сказали страшную глупость, — Макс заложил ногу на ногу, небрежно подбрасывая на ладони диктофон. — Определитесь сначала, кого вы послали в космос. Быдло с улицы, детей-несмышленышей, или надежду нации, будущую элиту космофлота. Если быдло, то ему нужен вожак. Если детей, то им нужен воспитатель. Иначе они натворят дел. И что плохого, что я взял контроль в свои руки и вернул всех, кроме четверых? Но если там, — он ткнул пальцем вверх, — будущее космофлота, то простите, они сами способны решать и отвечать за свои поступки. На каком варианте остановимся?
— Свободны, курсант.
— Еще нет. Вы хотели эксперимент. Думаете, он пошел не по плану? А какой, к черту, план может быть у эксперимента? По плану дома строят! Каждый кирпич на своем месте. Эксперимент — это поиск нового и неизвестность. Вы получили эксперимент. Страшно стало?
— Свободны, курсант!!!
— Есть! — отрапортовал Макс, небрежно бросил диктофон на стол и вышел.
— Каков фрукт! — восхищенно произнес Кон. Поиграл кнопочками на диктофоне — А машинка-то выключена! Парнишка тебя на испуг взял.
— Акселерат! Воспитатель чертов. — Глеб подергал себя за мочку уха. Вот вам и собеседование…
— На главный вопрос он ответил, так что собеседование можно считать удачным, — возразил Кон. — Теперь надо проинструктировать остальных, чтоб родителей оставшихся навещать не забывали, лишнего не болтали… И набрать волонтеров нам в помощь.
— Волонтеры — это хорошо, — одобрил Глеб. — Но Карельский… По-евоному выходит, что я не только дурак, но еще трус и подлец. А он весь в белом…
— Не принимай близко к сердцу.
— Не приму. Если скажешь, в чем он неправ!
Корабль, стоя на факеле пламени, утюжил площадку. За бортом бушевал непрекращающийся ураган. Кипящие тучи поднялись до двенадцати километров, видимость за бортом не превышала десяти метров. Но это не имело значения: система позиционирования выдавала текущие координаты корабля с точностью плюс-минус три метра. Кажется, грубо? Напротив, совсем неплохо, если учесть длину самого корабля — четыреста восемьдесят метров.
Внутри уже неделю шла странная жизнь. Коридоры превратились в бездонные колодцы, стены стали полом. Все переселились в рубку. Здесь спали, здесь ели и работали. Научились не спотыкаться об поручни на стене, ставшей полом, обходить голографические экраны, не наступать на выключатель света у двери. В кресла пилотов, торчащие из стены на высоте трех метров, поднимались по самодельным веревочным лестницам.
Управлять кораблем теперь мог и ребенок. Спиид с Фафиком подготовили программу автопилота, оставалось только ввести маршрут на сутки вперед и наблюдать. В первые дни донимало оледенение. Несколько раз Спиид поднимал корабль в стратосферу и разгонял до трех-четырех М, избавляясь от ледяной корки. Но постепенно парниковый эффект сплошной облачности набирал силу, температура за бортом колебалась от тридцати до семидесяти по Цельсию.
Эля удобно свернулась калачиком на широкой спинке кресла пилота и читала журнал. Время от времени поднимала взгляд к потолку и обозревала приборы. Все шло нормально. Но журнал кончился. Эля ослабила привязной ремень, изогнулась и посмотрела вниз. Спиид и Джоанна спали. Капитан, высунувшись по пояс из спального мешка, что-то читал с экрана планшетного компа.
— Лэ-эн, а Лэн…
— Ммм?
— У нас рабочее тело кончается. Завтра-послезавтра заправиться надо…
— Надо, так заправимся.
— Лэ-эн, а почему в космосе одной заправки надолго хватает, а сейчас только на неделю?
— Скорость истечения низкая.
— Ну и что?
— Если низкая скорость истечения, значит, нужно много рабочего тела.
Хороший Джоанне муж достанется, — подумала Эля. — Покладистый, зануд терпит… И решила протестировать капитана на занудоустойчивость.
— А если увеличить скорость?
— Хорошо бы, да нельзя, — вздохнул Лэн. — Ты спи.
— Я на посту.
— И то верно. Тогда бди.
— А почему хорошо бы?
— Тогда в струе больше энергии при той же тяге. Энергия пропорциональна квадрату скорости истечения. Короче, если увеличить скорость истечения, быстрей лед растопим.
— А почему нельзя скорость увеличить?
— Мы же в атмосфере. Если увеличим скорость истечения, от нашего выхлопа ядерные реакции пойдут. Как в ускорителе. Все вокруг радиацией загадим. Мы и так выше разрешенной нормы подняли.
— А в космосе?
— А в космосе наш выхлоп рассеивается. Но рядом с Землей тоже строгие ограничения. Вот в гипере — никаких ограничений. Выхлоп идет на релятивистских скоростях, поэтому расход массы минимален.
— Лэ-эн, а что Чипа вчера мяукала?
— Розетку не могла найти. У нее аккумуляторы сели. Я ее обучил розетки только на стенах искать, а стена полом стала.
Чипу в рубку не пустили. Во избежание. Но если приоткрыть дверь, было слышно, как она тихонько поскуливает в шлюзе-предбаннике. Лэн надеялся научить ее различать членов экипажа, чтоб по-разному к ним относиться, но пока получалось плохо. Да и времени на киберпрограммирование совсем не оставалось.
Негромко тренькнул сигнал. Фафик доложил, что со спутника получена очередная серия снимков. Эля оставила Лэна в покое и вывела снимки на большой экран. Бурлящие облака выглядели с орбиты совсем не грозно. Просто шапка застывшей пены в четыреста километров диаметром. Хорошо просматривалось, как широкая мутная река талой воды катит в океан. Облако взмученности простиралось уже на три сотни километров от берега. Эля поморщилась и сравнила со старыми снимками.
— Бедные рыбки… Фафик, объемы?
— Суммарный объем сброса превышает 28% расчетного. Но, с учетом таяния ледника вокруг рабочей зоны, убрано около 22% льда.
Одна пятая, — прикинула Эля. — Еще столько, столько, да два раза по столько… — И сладко зевнула. Перегнулась, посмотрела на Лэна. Капитан спал, упав головой на экран планшета.
Лэн осторожно притер корабль к поверхности. Томми сидел в кресле расслабившись, но это давалось ему с трудом. Мягко качнувшись, корабль замер. Мальчики защелкали тумблерами, отключая системы движения и навигации, а Джоанна с Эльвирой сбросили ремни и поспешили к лифту.
— Скафандры наденьте! — крикнул вслед Томми.
Эльвира первая вышла из корабля. Горячий ветер чуть не сбил с ног, бросил в лицо горсть колючих капель. Эля проворно захлопнула стекло шлема.
— Ты только подумай, это — полярный материк! — то ли изумилась, то ли возмутилась Джоанна. — Русская парная баня! Давай на тот холм поднимемся.
Спотыкаясь, чертыхаясь, обходя лужи и озерца, девушки направились к ближайшему холму. Под ногами перекатывались камни — от самых маленьких до огромных, с холодильник размером. Но ветер дул в спину, поэтому взобрались на холм без труда.
Во все стороны простиралась каменистая пустыня, изрезанная широкими каньонами.