Но не только на местных буржуев стучит Валик. Оперативно-поисковые альбомы за последние двадцать лет знает он почти наизусть: кого УГРО разыскивает, за что именно, кому какая статья вменяется…
…Проводил Кучинский взглядом Ивана, постоял, подумал – и к ближайшему таксофону.
– Алло, дежурная часть? Это Кучинский говорит. С Семеном Геннадьевичем соедините…
Майор Коноплев Семен Геннадьевич – замначальника ГУВД. Вот уже лет двадцать в милиции служит. Феноменальной памяти человек. Назовешь, бывало, ему какой-нибудь год, ну, 1994, к примеру, а он не задумываясь – мол, в этом году в нашем городе произошло четыре убийства, из которых раскрыто три, а одно списано в архив, двадцать восемь изнасилований, из которых раскрыты все, пятьдесят одна квартирная кража, из которых раскрыто сорок девять… И так далее.
– Да, Валик, слушаю.
– Семен Геннадьевич! Вы знаете, кого я только что встретил? – Валик взахлеб.
– Кого же?
– Ивана Зарубина! Стою, значит, у «Золотого петушка», и он навстречу…
– Да окстись ты! – товарищ майор раздраженно. – Что ты несешь? Какой на хуль Зарубин?! Он ведь уже сто лет как подох… И бумага на этот счет соответственная пришла.
– Он это был, точно говорю!
– А я те русским языком говорю: не мог ты Зарубина видеть. Помер он давно. Понимаешь – по-мер. А дело его давно в архив списано. Показалось тебе спьяну. Или кого-то похожего видел. Все, Кучинский, иди отсыпайся. Зайдешь ко мне завтра.
Повесил Валик трубку телефонную, нахохлился, как воробей перед ливнем. Обидно, что товарищ майор ему не верит. И решил он доказать товарищу майору: не ошибся он. Иван Зарубин это был. Тот самый…
9
Идет Иван в зал и видит: лежит на ковре тень рельефная. То ли творение скульптора-абстракциониста за дверью стоит, то ли пальма в кадке. Понимает Иван: не скульптура это вовсе и не растение домашнее. Такую тень только один предмет может отбрасывать: дурной мужик с топором в руках.
Дернул Зарубин половинку двери на себя и тут же обратно резко захлопнул. Матернулся кто-то из зала зло, глухой удар послышался, и уже спустя мгновение распласталось у входа то, что тень отбрасывало. Не ошибся Иван: так и есть, мужик. И топор рядом валяется.
– Ой!.. – Катя за сердце схватилась.
– Да ладно, Катюш, не ойкай.
Нагнулся Зарубин, поднял топор, осмотрел лезвие внимательно, в сторонку отложил. Затем мужика за плечо аккуратно тронул.
– Ну, здравствуй, хозяин. Давай знакомиться. Меня Иваном зовут.
И руку доброжелательно протянул.
Поднял мужик голову – морда распухшая, из носа кровища так и хлещет. Взглянул на гостя дико, хотел было какую-то мерзость сказать, да не сумел: столкнулся с таким взглядом тяжелым, что ничего ему не осталось, как руку в ответ протянуть.
– Коля я.
Утонула татуированная грабка в огромной руке.
– Что, Коля, дровишек решил на ночь поколоть?.. Ты уж извини, что я к вам так поздно. Иду мимо, смотрю – свет горит. Дай, думаю… – обернулся Зарубин к хозяйке: – Извини, Катюша, не к месту немного и не ко времени.
– Да что ты, Ваня! – всплеснула руками та.
– К Катьке моей, да? А зачем ночью? Хахаль? – окрысился Коля, в зеркало разбитую харю рассматривая.
– С Катюшей я вместе в школе учился, с первого по десятый за одной партой сидели. Может, она и рассказывала тебе про меня. Друзья мы с ней, – пояснил Иван таким тоном, что Коле больше никаких вопросов задавать не захотелось.
Подошла хозяйка, недавнему врагу руку великодушно протягивает.
– Ладно тебе, поругались – и будет. Вставай, умойся, майку другую надень, а то перед гостем неудобно.
И к Ивану:
– Где ж ты раньше-то был? Почему о себе знать не давал? Тут по городу лет десять назад слух пошел, будто умер ты!
Неожиданно Коля голос подал:
– Слышь, ты, коза драная… Так ты… это… того… отметить надо.
Понял Иван нехитрый подтекст. Поставил на колени чемоданчик, щелкнул замочками, литровую бутылку «Сибирской» достал.
– Ну давайте. За встречу…
10