Я, когда опамятовался, был весь мокрый от страха и айда в деревню, к тому самому, спрашиваю: «Чего, — говорю, — плачете?» — «Отец…» — «Чего, — говорю, — отец? Видал, — говорю, — его только что в лугах своими глазами…» — «Преставились они только что. Вот, смотри! А уж сколько дел не успели сделать! Господи боже мой!.. Ведь могли еще поправиться, могли еще много чего сделать!..» А этот лежал окоченелый, бедняга, упокой, господи, его душу! Тут уж меня пробрал страх. Цепочка выпала из руки, я даже ее не поднял, повернулся — и домой, дома от страха чуть дверь не повыломал».
«А цепочка? — спросил Девчачий Хвост с белыми стержнями перьев в шляпе и засмеялся. — Смерть-то ведь вырвала ее у вас».
Старый Мико, дед моего отца, он ему, думаю, даже и не родня был, снова принялся колотить по лучине. Прежняя-то стала совсем короткая и догорала, защемленная в деревянном светце, поставленном на печку.
«Господи!»
Девчата вокруг стола да около высокой кучи пера притихли, только изредка перешептывались:
«Домой идти боязно будет!»
«Вот еще! — сказал Девчачий Хвост. — Дедушка, а как все-таки получилось с цепочкой?»
«Все истинная правда, все так было, — сказал старый Мико, встал, засветил новую лучину, закрепив ее в светце, — все истинная правда, все будто сейчас вижу! Поклянусь кем угодно. Бедняга покойник! Упокой, господи, его душу!»
«А цепочка?» — насмешливо спросил Девчачий Хвост.
Старый Мико поглядел на него, улыбнулся.
«Что ты ко мне привязался?» — Потом начал сердиться.
«Концы с концами у вас не сходятся!» — осмелел Девчачий Хвост.
«Чего не сходится? — спросил старый Мико. — Сходится, да еще как! Это смерть ходила — и в тот раз пришла за Грацой, дедом твоим. Ему — господи, упокой его душу! — не один человек пожелал: «Чтоб тебе на коровьей цепи удавиться!» Право, не один, и я того же ему, бедняге, желал, упокой, господи, его душу!»
Девчачий Хвост больше уж ничего не спрашивал. Да, вот так коротали тогда долгие зимние вечера, на улице светила луна, а в избах светили лучины, думал Мико. Он шагал по тротуару с авоськой в руке, погруженный в воспоминания о зимних вечерах, когда на улице было бело от лунного света, а в избах сумрачно; когда горели лучины, лежали груды пряжи и пера, была капуста с клецками; когда случалось разное; когда привидения и сама смерть являлись людям. Но разве взаправду-то кто-нибудь видел такое, кто-нибудь сам пережил? — спросил себя Мико. Ведь и старый Мико, мой прадед, не видел, как смерть забрала Грацу, просто был он уже старый, знал, что недолго ему стучать по лучинам, вот и сочинил о последней минуте Граци, о том, как задушила его смерть, потому что и сам не раз желал ему того же. Только он умел начать — сумел и кончить, сверху-то положил самое доброе: «Упокой, господи, его душу!» Конец — делу венец; старый Мико это знал. Знают ли нынешние, умеют ли они так? Мико вздрогнул, по спине у него побежали мурашки. Он все глубже погружался в давние зимние вечера, с мурашками от страха, с тихими песнями. Ему слышались эти песни, виделось, как коптят и дымят лучины, потеют стены, потеет утоптанная земля под ногами, дышат теплом старые печки, пахнет капустой с клецками, дети засыпают на теплых печах в грязи, пыли и тряпье. Ах, куда подевалось то старое золотое времечко? Снег лежал на земле уже от Мартина, загонял людей в избы, люди прогоняли нищету сказками и песнями — нынче-то и Три короля[7] не ездят больше на белых конях, только в грязной, заляпанной тележке. Сегодня девушки не щиплют перо, нынче такая вот девица идет замуж с готовыми перинами, старики вроде деда Мико вымерли вместе с лучинами, их выжила свеча, керосиновая лампа, потом лампочка. А теперь какой-нибудь шалопай вырвет из стены выключатель, нехорошо сделает, некрасиво, многим навредит — а кто его научит уму-разуму, кто ему втолкует, что раз начал — умей закончить, сверху-то клади самое доброе? Конечно, про выключатель не скажешь: упокой, господи, его душу! Нет, конечно… Мико с усмешкой посмотрел перед собой. Ну, решил он, не иначе за мясом будет стоять в очереди весь дом… Прибавил шагу, чтобы поспеть за вдовой Бадаковой. Она, глядишь, посоветует ему, какое мясо купить и что из него сварить.
— Доброе утро, — сказал он ей. — Как дела, соседка?