— Видите? — сказал мистер Джошаган. — Мистер Солстис, можно вас на минутку — скажите джентльмену, что вы думаете о вазе.
Мистер Солстис, со столь же черными бровями и орлиным носом, как и его предшественник, приблизился и вперил взгляд в вазу.
— Это почти даром, сэр, никаких сомнений, — убежденно изрек он. — Такую вазу вам нигде не найти, и не ищите. То, что она у нас оказалась, — просто невероятное везение.
Мистер Джошаган поднял брови и выразительно развел руками:
— Вы слышали? И он того же мнения. Спросим еще. Мистер Довермен, можно вас на минутку — скажите джентльмену…
— Нет-нет, прошу вас, не беспокойтесь!.. — воскликнул Тимоти, не слишком учтиво опередив уже готового начать свою речь мистера Довермена. — Я ни в коем случае… — Он остановился и с неприязнью посмотрел на вазу. Ее блеск померк, суета торгашества будто заляпала ее густой грязью. И как он мог хотя бы мечтать?..
В угрюмое молчание, воцарившееся вокруг вазы, вторгся звук открывшейся двери, по ковру скользнула тень.
— А! — воскликнул мистер Джошаган. — Какая удача! Это мистер Смит из Манчестера, и как кстати! Мистер Смит, будьте любезны, скажите джентльмену, что вы думаете об этой вазе!
Мистер Смит, типичный англичанин, рыжеватый, с резкими чертами лица, казалось, почувствовал себя не в своей тарелке. Он потер подбородок, откашлялся и сказал едва слышно:
— Но… ведь она говорит сама за себя, не так ли?
И настроение Тимоти сразу же изменилось. Другие хвалили вазу; мистер Смит, более проницательный, сказал, что она сама говорит за себя. И верно — она не нуждалась ни в каких рекомендациях. Ей было присуще совершенство… нет, она сама была совершенством, высочайшим совершенством, воплощенным в форме вазы. Если Тимоти станет ее владельцем, это совершенство всегда будет у него перед глазами. Будь весь его жизненный путь поиском совершенства, здесь он мог бы и окончиться.
Но цена вазы была совершенно несоразмерна его капиталу, доходам, образу жизни и видам на будущее. Заплатить столько было бы чистым безумием. Раздраженный настойчивым напором чужой воли, Тимоти покачал головой.
— Мистер… — негромко осведомился мистер Джошаган. — Не имею чести быть вам представленным…
— Казуелл, — ответил Тимоти.
— Мистер Казуелл, — произнес мистер Джошаган с таким благоговением, словно услыхал имя божие, — вам известно, что лорд Маунтбаттен[76] скоро покинет Индию?
Тимоти воззрился на хозяина. Он был так поглощен вазой, что не мог понять, при чем тут Индия.
— По-моему, да, — сказал он не очень уверенно.
— Мистер Казуелл, — повторил мистер Джошаган. — Индия — огромная страна.
— Огромная, — согласился Тимоти, надеясь, что его не втянут в спор о политике.
— Каково, по-вашему, население Индии? — мистер Джошаган пристально посмотрел на него.
Статистику Тимоти любил.
— Четыреста миллионов, — выпалил он. К его изумлению, однако, это ничуть не сбило с толку мистера Джошагана.
— Точнее — четыреста пятнадцать миллионов, — поправил тот. — И сколько же это будет от всего народонаселения мира?
— Примерно пятая часть.
Но и тут мистер Джошаган не растерялся оттого, что побит своей же картой.
— Вы совершенно правы, мистер Казуелл, — произнес он медленно и внушительно. — В мире сегодня насчитывается два миллиарда человек, и ни один из них не может создать такую вазу!
Присутствующие стояли, смиренно потупив взгляд, как донаторы на старых полотнах. Но Тимоти показалось, что число их множится и множится, и вот их уже два миллиарда человек, и для каждого создание подобной вазы навсегда останется недоступным идеалом. Он поразился поэтичности этой мысли, и она его подкупила.
— Я беру вазу, — сказал он.
— Поздравляю вас, — сказал мистер Джошаган.
И сразу общее напряжение разрядилось. Сонм зрителей рассеялся, теперь их лица выражали полное равнодушие; даже мистер Джошаган, не переставая бормотать поздравления, удалился к себе в кабинет. Тимоти остался наедине со своим трофеем. Разлучиться с ним сейчас было бы невыносимо.
— В этом нет нужды, — сказал мистер Джошаган, отвечая на вопрос об оплате. — Мы охотно примем от вас чек, забрать же вазу можете прямо сейчас.
Тимоти вновь охватила радость, он едва удержался, чтобы не обнять мистера Джошагана.
— Я прикажу ее упаковать, — сказал его благодетель, пряча в карман чек и удаляясь с поклонами. — Тем временем вы, быть может, походите, посмотрите еще… быть может, другие наши вазы…