Джордж не возражал, и они приземлились на бесплодной мрачной равнине неподалеку от черного базальтового дворца, занимающего семь квадратных миль.
— Уютная коробочка! — воскликнул наш герой.
— Всего лишь простая времянка, — заметил попутчик. — Моему будущему распорядителю придется тут перемучиться, пока мы быстренько не соорудим что-нибудь получше.
От Джорджа, однако, не ускользнуло, что со стороны хозяйственного двора в подвал закатывают внушительное количество бочонков. Углядел он и то, что бесы, которым полагалось заниматься делом, разбились на компании и сидят на корточках в одном из недостроенных портиков с картами в руках.
— Ага, так вы здесь и в покер играете! — с живейшим удовольствием констатировал он.
— Мы знаем толк во всех развлечениях, — ответил Дьявол с улыбкой. — Когда же играем в карты, то каждому приходит полная рука козырей.
Он продемонстрировал Джорджу несколько великолепных картин, некоторые слегка непристойного свойства. Ко всему остальному здесь имелись роскошные кухни с полным штатом поваров, псарни, конюшни, соколятни, оружейные, грандиозные залы и уютные кабинеты, комнаты для всевозможных игр и досугов, а также сады, разбитые на манер версальских, только много обширней. Целый подвал был забит всем необходимым для разного рода фейерверков. Были тут устройства и для других увеселений, о которых гость не имел ни малейшего понятия. Например, обсерватория, откуда можно было вести скрупулезное наблюдение за любой молодой женщиной на свете.
— Вещица и вправду весьма занятная, — пробормотал наш герой.
— Поспешим, — сказал Сатана. — Не сидеть же нам здесь целый день. Вам, само собой, хотелось бы осмотреть и остальные свои владения?
— Разумеется, — ответил Джордж. — Тут я, понятно, не могу держать заключенных, разве что время от времени какую-нибудь из них будут приводить ко мне для особого наставления.
И Дьявол облетел с ним всю планету, которая, едва они удалились от дворца и дворцовых земель, на поверку не столь уж и отличалась от окрестностей Большого Западного шоссе при въезде в Лондон. Куда ни кинь взгляд, повсюду возводились ряды камер, причем — утонченный завершающий штрих адских козней — все они были оборудованы одна к одной по образцу современных односемейных домов. Мужей-болванок, лишенных слуха и речи, размещали в креслах перед каминами, а ноги их устанавливали на каминных решетках. В шкафах развешивали давно вышедшую из моды одежду. Загримированные под детишек бесенята хором репетировали в верхних комнатах. У стен тут было особое свойство превращать звуки, доносящиеся из соседних домов, в гомон непрерывных приемов и вечеринок, а окна устроены таким образом, что и самые серые прохожие казались разряженными по последнему крику моды.
В гуще этих до помешательства унылых домов изрыгали дымы громадные заводы по производству костной мозоли; груженные «диким волосом» грузовики грохотали по мостовым. Джорджу продемонстрировали башни газгольдеров на фабрике галитозиса[78] и кое-что еще, о чем мне не хватает духу даже подумать. Он видел несметное полчище бесов, которых натаскивали на поквартирных коммивояжеров, и орды других, кого готовили на роли мужниной родни, сборщиков квартплаты и судебных исполнителей. Наш герой и сам внес два рационализаторских предложения, которые были незамедлительно внедрены: чулки с самоспускающимися петлями и резинку, что автоматически лопалась, стоило хозяйке появиться на люди.
В знак особого расположения Дьявол побывал с ним на материке Ад-Главный, опоясанном Стиксом, как Сатурн — своими кольцами. Огромный лайнер Харона только-только пришвартовался, и наш герой имел удовольствие лицезреть несметную толпу кинозвезд, куколок-блондинок, неверных жен, строптивых дочерей, легкомысленных машинисток, ленивых горничных, нерасторопных официанток, потаскух, жестоких обольстительниц, бессердечных соблазнительниц, сварливых половин, бестолковых недотеп, вечно опаздывающих возлюбленных, преданных бриджу бабусь, изысканных подруг жизни, злостных сплетниц, мучительниц-искусительниц, дам-романисток, остервенелых дебютанток, властных матерей, нерадивых матерей, современных матерей, незамужних матерей, притворных, фальшивых, несостоявшихся — одним словом, всех потенциальных матерей, — и все эти женщины в костюме своей прародительницы Евы гуськом спускались перед ним по сходням, одни рыдая, другие развязно, а третьи с напускным видом истинных скромниц.
— Потрясающее зрелище, — заметил наш герой.