Я ответил:
— Меня ранили, доченька, причем в том самом месте, которое тебя интересует. Так что меня туда не поцелуешь. А я не могу ласкать тебя там, где хочешь ты, да и вообще нигде, если уж на то пошло… Губы до сих пор болят — только начали заживать. Но, если хочешь, я подержу тебя за руку.
— Отвали! — грубо ответила девочка. — Корова ты, а не мужик. Смирный пес, у тебя никогда больше не будет такой целительницы, как я. Иди ты к черту, Бобби!
И убежала.
Какое хамство — обозвать меня коровой! Но я так и думал (и оказался прав), что подобное поведение имеет место за стенами нашего Учреждения. Непочтительность, бунт, моральное разложение.
Но какая милая девочка! Будущая Госпожа, пусть и низшего уровня. Будущая Бет Симпсон?
Девочка взбежала на вершину ближайшей дюны и встала посреди пляжной растительности. На моих глазах она стянула трусики и присела на корточки помочиться.
— Бобби! — крикнула она. — Ты мужской шовинист! Иди сюда и поиграй со мной!
Она быстро натянула трусики, встала и заорала:
— Нас Игра и Радость ждет, Шовинизм не пройдет!
Опять сняла трусики и присела помочиться.
Морской бриз донес до меня сладкий, едкий запах мочи. Тело все еще болело во многих местах (не в последнюю очередь — член), но я смиренно пополз по песку, по-пластунски подбираясь к девочке.
— Бобби! На, лизни мочу! Пей, глотай — я так хочу. И давай, нюхни мой зад — вот дорога прямо в ад! Но ты же не будешь трогать маленькую девочку за писю?
Она села на вершине холма и раздвинула ноги. Я вдохнул сладостный младенческий аромат, а она обернулась, схватила с земли ветку и безжалостно огрела меня по заднице.
От неожиданной боли я непроизвольно перевернулся. Тогда она прицельно ударила по больному члену.
Я взвился от новой боли и покатился с дюны, а девочка закричала:
— Анита, Анита! Этот грязный пес хотел меня избить! Этот грязный самец пытался меня полизать! Этот раб хотел дотронуться до моего чувствительного органа. Этот старый развратник, злой старый пердун… На помощь! Маленьким девочкам нынче грозит опасность! Он обходится со мной, как с обычной шлюхой.
Я лег у подножия холма, надеясь, что боль отступит, и тут увидел на вершине странного мальчика, который на животе полз к девочке. Она раздвинула ноги, откинулась на локти и приподняла бедра. Мальчик начал лизать ее со знанием дела.
— Хорошо, Бобби! — застонала она. — Хорошо. Теперь быстрее. Быстрее, Бобби…
Вскоре мальчик залез на девочку, как при обычном половом акте. Он качал и качал, а она рявкала:
— Быстрее, Бобби, быстрее! А теперь кончи мне в пизду! Кончай! Приказываю тебе кончить!
Тем временем я почувствовал, как сладкие ягоды творят чудеса с моим животом. Целебная сила дотянулась до самых дальних уголков моего тела.
Я почувствовал, как меняюсь, — я будто мирно избавлялся от прежней личности, выходил из нее — так снимают с себя и отбрасывают заношенное пальто. Я перевернулся на теплом мягком песке и собрался вздремнуть.
Но девочка не оставляла меня в покое. Затрясла меня за плечи. Дернула за нос.
— Ах ты несчастный раб, — сказала она. — Корова! Отброс общества. Я хочу с тобой играть, и ты должен лизать мне писю. Дай мне свой член, Бобби, я высосу его досуха. Тогда ты придешь в чувство. Иди сюда, Бобби. Сюда!
Пока девочка отдавала эти приказания, мой член машинально ожил. Я уже хотел было встать, выпрямиться перед ней в позе раба.
Но, вместо того чтобы обхватить член и ритмично задвигаться в ритуале самоудовлетворения, мои руки ударили девочку по лицу, а когда она упала на песок, я начал безжалостно пинать ее ногами.
Девочка заплакала и заверещала, как поросенок, которого ведут на убой:
— Я буду твоей рабыней, Бобби! Я буду твоей рабыней!
Это остудило мой пыл.
— Ты сломал мне ребра! — заорала она. — Шовинистская сволочь! Ублюдок! Я не буду твоей рабыней, не буду. Анита, я буду твоей рабыней, Анита-аааа!
Только благодаря высшему Провидению, что меня направляло, я в эту минуту не сошел с ума.
Я мучительно разрывался между тем, к чему меня подталкивало изнутри, и кошмарной виной, что обрушивалась на меня морем камней{157}.
Я даже пригнулся, словно камни сыпались на меня взаправду, руками прикрыл голову. И пустился наутек.
— Возьми меня с собой, Бобби, пожалуйста! Я буду твоей рабыней! — закричала девочка, и я оглянулся. Клянусь, у нее было Анитино лицо.