Так почему бы не позвонить ей прямо сейчас? Мои рукописи и сувениры в полном беспорядке. Броню я не интересую: она не помогает мне потрошить и готовить младенчика-цыпленка. С каждым днем я занимаю и не занимаю все больше квартир, разбросанных по карте мира. Нигде я не чувствую себя дома. Так почему же не взять трубку и не наладить отношения с Любой?
Конечно, разговор будет трудным, учитывая ее нынешнее состояние — предположительно тяжелую инвалидность и психическое расстройство. Но почему не покончить с этим раз и навсегда и не позвонить ей сию же минуту?
Тут я просыпаюсь и повторяю про себя, твержу себе, чтобы не забыть, уже наяву: я непременно должен сегодня же позвонить моей Любе.
15 марта 1983 года
Моя мертвая Люба позвонила мне по межгороду из 1941 года с места казни в Румбуле, но связь тут же прервалась, а телефонистка сказала по-русски:
— Вы ошиблись абонентом. Ошибка связи.
А затем добавила:
— Вы ошиблись временем. У нас 1941 год, а у вас в США 1491‑й.
Теренс Селлерс. Румбульская трагедия
Когда семья Лурье эмигрировала из России в 1924 году, Рига, столица Латвии, стала для них тихой гаванью, но семнадцать лет спустя она превратилась в смертельную ловушку. В течение нескольких месяцев после немецкого вторжения в июле 1941 года семья Лурье и другие евреи в этой стране были интернированы в гетто. Вскоре после этого начались зверства Третьего Рейха.
30 ноября и 8 декабря 1941 года под Румбулой были убиты примерно 25 тысяч латвийских евреев из Рижского гетто и некоторых соседних городов. Обреченные на смерть прошли пешком 7,5 миль до Румбульского леса. Еще тысяча немецких евреев, первоначально отправленная в гетто, была поездом доставлена на место казни.
Эта зверская расправа, которую по жестокости превзошла лишь «операция» в Бабьем Яру, стала одним из крупнейших массовых убийств в истории человечества еще до начала полномасштабного истребления в лагерях смерти.
Поскольку мужчины от шестнадцати до шестидесяти лет использовались для рабского труда на благо Германии, их оставили в живых. Женщин, детей, пожилых и инвалидов было решено уничтожить.
Мать, бабушку, младшую сестру и первую любовь Бориса Лурье, шестнадцатилетнюю девушку Любу Трескунову, пригнали в Румбульский лес вместе с тысячами других жертв.
Как и многие из тех, кто выжил в этой мясорубке, всю жизнь Лурье испытывал чувство вины. Они с отцом спаслись от жестокой расправы, поскольку были «полезными работниками», а остальных членов семьи безжалостно уничтожили.
За несколько дней до начала расправы советские военнопленные выкопали ямы для братских могил (согласно некоторым источникам, этих солдат потом расстреляли). Нацисты собрали евреев под предлогом переселения для работы на восток и велели упаковать чемоданы с самым необходимым.
Массовое убийство в Румбуле проводила нацистская спецкоманда А при поддержке местных коллаборационистов из группы Арайса — латвийской фашистской полиции. Руководил операцией обергруппенфюрер СС Фридрих Еккельн, до этого возглавивший массовый расстрел в Бабьем Яру.
Жертвы были выстроены в колонны от пятисот до тысячи человек, которых по всему этапу конвоировали более тысячи полицейских и прочего персонала, что само по себе являлось сложной задачей с точки зрения логистики.
Первая колонна прибыла в Румбулу около девяти часов утра 30 ноября. Евреи сдали багаж и вошли в лес. Всем приказали раздеться и сложить одежду и ценные вещи в определенных местах и в ящики для сбора.
Затем жертв строем повели к ямам. Прибытие на место нужно было тщательно организовать для быстрого проведения «операции», т. е. для эффективного убийства большого количества людей за короткий промежуток времени. Если прибывало слишком много евреев, которых нельзя было расстрелять сразу, их держали в соседнем лесу, пока не подходила их очередь.
Поэтому в главе 51 «девочка» рассказывает о том, как сидела голая в снегу, слышала крики и автоматные очереди. Автор живо представлял себе Румбульскую бойню.
Когда груды отобранной у жертв одежды становились гигантскими, члены команды Арайса грузили вещи на грузовики, которые транспортировали их обратно в Ригу. Убийцы внимательно наблюдали за местом для раздевания, поскольку именно здесь возникала задержка в конвейерной системе, а значит, могли зародиться сопротивление и бунт.
Джуди, Госпожа-еврейка из Дома Аниты, прячется в безопасном месте — под грудой грязного белья. В самом деле, одна из трех выживших во время Румбульской трагедии спряталась именно таким образом и вернулась в Ригу.