Сочащиеся влагой каменные стены, бурые полоски мха в трещинах. Как и ожидалось, кое-какой хлам — швабра, свернутый садовый шланг на металлическом крюке, ржавый кусок водосточного желоба, — но за всем этим, под скошенным под углом в сорок пять градусов потолком, исчезающие в черной дыре ступеньки.
Рут протиснулась мимо шланга и стала спускаться.
Ступеньки привели ее в горизонтальный туннель, уходящий в сторону канала. Низкий потолок не позволял выпрямиться в полный рост, так что идти приходилось пригнувшись. Где-то далеко журчала вода. В воздухе ощущался слегка сладковатый, почти цветочный запах.
Рут определенно находилась в канализационной системе — огромном придатке коллективной уретры и прямой кишки города, — которая в былые времена небрежно извергала отходы человеческой жизнедеятельности прямиком в канал Кейзерсграхт. Подозрения быстро подтвердились: туннель закончился, упершись в глухую кирпичную стену. Однако, оглядевшись, Рут обнаружила еще одни ступеньки с металлическим поручнем, которые уходили еще глубже.
Рут посветила фонариком.
Под ноги ей с писком метнулась крыса, наткнувшись на препятствие, и, поняв ошибку, бросилась назад, в туннель.
Рут осторожно, придерживаясь за поручень, сделала несколько шагов вниз и после недолгого раздумья двинулась дальше.
Кое-где на стене были отметки — стрелки, слова «Кейзерсграхт Ноорд» и номера, вероятно, домов. Не обошлось, разумеется, и без грубо намалеванных фаллических символов.
Ступеньки вывели ее еще в один туннель, поновее и почище.
Поводив фонариком, Рут увидела стальную лестницу.
Она подняла голову.
Темная шахта — вероятно, к уличному люку.
Вопреки ожиданиям в туннеле не было тошнотворного запаха, хотя по проделанному в полу стоку проплывали отнюдь не бумажные кораблики. Пахло то ли дешевым дезодорантом, то ли фруктовой жевательной резинкой.
Пройдя еще один подземный перекресток, Рут оказалась на другой стороне канала и вскоре обнаружила на стене две указывающие в противоположных направлениях стрелы с надписями «Ньюиве Спигелстраат» и «Кейзерсграхт Зюйделинк» — и номера домов под каждой.
И среди них номер дома Скиля.
Рут остановилась, осмысляя значение сделанного открытия.
Вот, значит, как. Вот как он это делал…
Таким путем он мог свободно попасть в дом ван дер Хейденов в любое время дня и ночи. Спуститься, пройти по туннелю, выйти во дворе и через никогда не закрывающуюся дверь войти в коридор.
Все просто. Старуха, чувствовавшая себя в доме, как в осажденной крепости, всегда запирала переднюю дверь на замок и задвижку и вешала предохранительную цепочку, а Рут ни разу не пришло в голову проверить тылы.
Имея практически свободный доступ в дом, он, несомненно, проникал и в комнату Лидии, и в кабинет Сандера. Он мог просмотреть бумаги Рут, заглянуть в ее компьютер, дневник, записную книжку и даже телефон.
Располагая такой информацией, ему было нетрудно делать все остальное: вести наблюдение, устраивать ловушки и посылать пугающие сообщения.
Вероятнее всего, он пользовался туннелем задолго до ее, Рут, появления в доме.
Как там говорила Лидия?
Иногда он приходит, когда я куда-то ухожу. Или ночью, когда сплю. Роется в моих вещах. Я его слышу.
Старуха имела в виду Сандера. А что было нужно в ее доме Эрланду? Что он искал все эти годы?
Конечно, письма.
Конечно, он побывал повсюду, перевернул вверх дном каждую комнату, но так ничего и не нашел. Не догадался разбить гипсовую статую Девы Марии. Кое-кому определенно не хватает воображения.
Проложить курс дальше было уже нетрудно: подняться по ступенькам, повернуть у глухой кирпичной стены, пройти по туннелю к дому Скиля, подняться еще раз вверх.
Короткая экскурсия в Зазеркалье, но что ждет ее там, с другой стороны?
Затхлый воздух подземелья оживила струя холодного сквозняка.
Рут поднялась по последним ступенькам и остановилась у деревянной двери.
Повернула ручку. Толкнула.
Дерево разбухло от сырости и как будто приклеилось к косяку.
Рут поднажала. Ничего.
Она отступила на полшага и, собравшись с силами, ударила в дверь плечом.
Глава тридцать седьмая
Голый дворик между двумя корпусами типичного для Амстердама дома на канале. Рут как будто вернулась туда, откуда пришла. Впрочем, чего еще можно было ждать?
Все знакомое.
Она напомнила себе, что находится на вражеской территории и — что еще важнее — не имеет никакого права здесь быть. Ее запросто могут обвинить в незаконном вторжении и еще Бог знает в чем.