После того, как троица друзей улетела со сцены, на сцене появились их механические копии, которые стали показывать жизнь отвергнутого принца, несчастной феи и запуганного дракона после встречи у камня счастья. Сопровождались эти счастливые миниатюры тихой песней Лиссы, звучащей из-за кулис.
Звон ветра, капли росы, колокольчики ландыша и нежность розы – это все было о голосе Лиссы, которая в тот день исполнила прекрасную песню о дружбе, надежде и мечтах. Песнь лилась рекой, повествуя о важности веры и надежды. Зрители, которые за время выступления успели забыть, что у Марка есть рога, что извергать пламя из рук – это странно, слушали эту песню, затаив дыхание. Все были поглощены печальными и светлыми образами пьесы и звучанием финальной песни.
Когда Лисса допела последнюю ноту, весь зал поднялся на ноги и стал аплодировать. Кто-то свистел и кричал, кто-то просто от души хлопал в ладоши.
Включили главный свет и все четверо детей вышли на финальный поклон. Каждый из них был горд как никогда.
Марк крепко держал за руку Джека и Лиссу, как бы говоря этим: «Мы молодцы». И тут Джек незаметно шепнул ему: «Я видел! Видел кролика!» – с горящими глазами сказал он, бросая взгляд на кого-то в толпе. Марк проследил за его взором и понял, что друг смотрит на пару, активно хлопающую в ладоши. Видимо, это были его родители.
Сам Марк боялся скосить глаза на Роев, а потому просто смотрел перед собой, улыбаясь, пока не начался следующий номер.
Оказывается, в гримерке друзей уже ждали. У дверей стояли сестра, дядя Стифф с женой, Миссис Рум и родители Джека.
– Мама, папа! – Джек радостно бросился к ним. – Вы видели? Это я сам! Огонь – он подчинился!
– Видели, мальчик мой, видели! Ты…Такой молодец! Мы с папой очень тобой гордимся! – сквозь слезы щебетала мама Джека.
А вот мама Лиссы сама подбежала к дочке, падая ей в ноги.
– Маленькая моя…Прости маму. Я была так неправа, – миссис Рум судорожно гладила волосы Лиссы и поправляла ее платье, – Ты ведь из-за меня не могла говорить? Прости меня, малышка, мама все исправит.
Марк внимательно смотрел на девочку, стараясь не упустить момент когда Лиссе станет неприятно и ей нужна будет помощь. Но вопреки его опасениям Лисса присела на корточки и ответно обняла мать. Она ничего не сказала, но оно и не нужно было. Это молчаливое, но крепкое объятье было лучше любых красивых фраз.
Мэриан же уже успела обняться с матерью, и сейчас обсуждала свое выступление с дядей.
Марк почему-то даже не удивился, когда увидев мать Мэриан, принял ее за свою подругу. Он мог поклясться, что мать была копией дочери, когда та только приехала в лагерь.
Уж кого-кого, а счастливую Мэриан он решил не донимать расспросами – у нее все было отлично! И единственная фраза, которая смутила мальчика, была: «Мам, можно я поживу немного с дядей и тетей? Мне есть чему у них поучиться».
– Но дорогая, ты ведь хотела пойти в школу ведьм, помнишь? – одновременно робко и давяще напомнила мать дочери.
«Не на ту напала» – с ухмылкой подумал Марк, и оказался прав.
– Это ты так хотела! – уверенно заявила Мэриан, смотря на мать, – А я хочу работать изобретателем, у меня явно есть к этому талант.
Дальше слушать семейные разборки Марк не хотел, ведь и так был уверен, что Мэриан добьется своего.
Оставив счастливых друзей наедине с семьями, Марк устало поплелся в гримерную. Но и там ему не было покоя.
Прямо посреди комнаты, в которую сестра Эмма вошла накануне, она переговаривалась с высоким и солидным мужчиной. Марк знал его лицо – это же мэр города! Но что он тут делает?
Когда взрослые заметили мальчика, то сразу переключили все свое внимание на него.
– Здравствуй, Марк! – важно сказал мэр, протягивая ему руку, – Поздравляю с отличным выступлением – вы все были великолепны.
– Благодарю, сэр. – Марк пожал руку мужчине.
– Ты тут по делу, мальчик мой? – высунулась из-за спины мэра сестра Эмма.
– Ну да. Наша смена в лагере подошла к концу, и теперь я должен вернуться к Роям…Ну в смысле к родителям. – с кислым видом ответил Марк, опустив голову.
– Кстати об этом, – вдруг подал голос мэр, – Тут такое дело… – он замялся, подбирая нужные слова.