Пауза.
Ангустиас. Я…
Бернарда. Да, ты!
Ангустиас. Ни на кого!
Бернарда (бросается к ней и бьет ее). Ах ты дрянь! А еще тихоней прикидывается!
Понсия (подбегая). Успокойся, Бернарда! (Удерживает ее.)
Ангустиас плачет.
Бернарда. Вон отсюда все!
Дочери выходят.
Понсия. Она это сделала не подумавши, но что плохо, то плохо. Я глазам своим не поверила, когда увидела, как она выскользнула во двор. А потом еще постояла у окна, послушала, о чем разговаривают мужчины. Ну, известное дело, разговор был такой, что хоть уши затыкай.
Бернарда. Вот для чего они приходят на похороны. (С любопытством.) О чем же они говорили?
Понсия. О Паке Росите. Вчера вечером ее мужа привязали к яслям, а ее посадили на круп лошади и увезли в оливковую рощу.
Бернарда. А она?
Понсия. Она с полным удовольствием. Говорят, ехала, заголя груди, а Максимилиано держал ее, как гитару. Ужас!
Бернарда. И чем же кончилось?
Понсия. Известно чем. Вернулись уж под утро. Пака Росита с распущенными волосами и с венком на голове.
Бернарда. Вот шлюха-то! В нашем селении она одна такая.
Понсия. Потому что не здешняя. Она издалека. И те мужчины, которые были с ней, тоже из пришлых. Здешние на это не способны.
Бернарда. Да, но они не прочь поглазеть и почесать языки. Для них это потеха – пальчики оближешь.
Понсия. Они еще много чего рассказывали.
Бернарда (с опаской, оглядываясь по сторонам). Что же, к примеру?
Понсия. Стыдно пересказывать.
Бернарда. И моя дочь все это слышала?
Понсия. Ясное дело!
Бернарда. В своих теток пошла; эти дуры дебелые так и млели, когда их улещал какой-нибудь враль. Сколько нужно мучений принять, сколько сил потратить, чтобы приучить детей вести себя как положено и не очень-то вольничать!
Понсия. Да ведь у тебя дочери уже на выданье! Они еще мало с тобой воюют. Ангустиас, должно, далеко за тридцать.
Бернарда. Тридцать девять исполнилось.
Понсия. Ну вот. А у нее до сих пор нет жениха…
Бернарда (в ярости). Ни у кого из них нет, и не надо! Обойдутся и без женихов.
Понсия. Я это не в обиду тебе сказала.
Бернарда. Тут во всей округе не сыщешь человека, который мог бы к ним подступиться. Здешние мужчины им не пара. Что же ты хочешь, чтобы я выдала их за каких-нибудь батраков?
Понсия. Тебе бы надо попытать счастья в другом селении.
Бернарда. Ну да, продать их на сторону!
Понсия. Нет, Бернарда, просто перебраться в другое место… Правда, в другом месте они считались бы бедными.
Бернарда. Прикуси свой ехидный язык!
Понсия. Вот и поговори с тобой! Мы свои люди или нет?
Бернарда. Нет. Ты мне служишь, а я тебе плачу, вот и все.
Служанка (входя). Пришел дон Артуро насчет раздела наследства.
Бернарда. Иду. (Служанке.) Ты начинай белить стены и патио. (Понсии.) А ты убери в сундук все вещи покойного.
Понсия. Кое-что можно бы отдать бедным.
Бернарда. Ничего они не получат! Ни единой пуговицы! Даже платка, которым мы прикрывали ему лицо. (Медленно выходит, в дверях оборачивается и смотрит на служанок.)
Служанки выходят вслед за ней.
Входят Амелия и Мартирио.
Амелия. Ты приняла лекарство?
Мартирио. Да что от него толку?
Амелия. Однако же ты его приняла.
Мартирио. Я все делаю как заведенная.
Амелия. С тех пор как приехал новый доктор, ты вроде приободрилась.
Мартирио. Я чувствую себя все так же.
Амелия. Ты обратила внимание, что Аделаида не была на похоронах?
Мартирио. Я так и знала, что она не придет. Ее жених не позволяет ей выйти за порог. Раньше она была веселая, а теперь совсем сникла, даже не попудрится.
Амелия. Уж и не знаешь, что лучше, иметь жениха или нет.
Мартирио. Все одно.
Амелия. А все из-за этих пересудов, житья от них нет. Аделаиде, должно быть, туго пришлось.
Мартирио. Она боится нашу мать. Только мать и знает, что за плечами у ее отца и откуда у него земли. Всякий раз, как они встретятся, она ей этим колет глаза. Отец Аделаиды убил на Кубе одного человека, чтобы жениться на его вдове. Потом, уже здесь, он ее бросил и сошелся с другой, у которой была дочь, а потом спутался с этой девушкой, матерью Аделаиды, и, когда вторая жена сошла с ума и умерла, женился на ней.
Амелия. А почему же этого подлеца не засадили в тюрьму?
Мартирио. Потому что мужчины в таких делах покрывают друг друга и никто не хочет донести на него.
Амелия. Но ведь Аделаида ни в чем не виновата.
Мартирио. Не виновата. Но такие истории повторяются. И вообще, я вижу, все на свете повторяется, то-то и ужасно. И ей на роду написано то же самое, что ее матери и бабке, которые обе были женами того, кто ее породил.