На душе было слякотно, как в лесу, невеселые мысли роились в голове. Эмму успокаивало лишь то, что есть еще время все продумать и найти какой-то выход. Она не знала сумму, которую платил дядя за содержание матери, но подозревала, что она довольно приличная. Тем более для нее.
За раздумьями она и не заметила, как оказалась возле знакомых зарослей. Осторожно отодвигая ветки руками, девушка вышла к небольшому склону. С трудом поднявшись по нему, то и дело скользя подошвой по сырой земле, она снова увидела тот темный дом. Страха совершенно не было. Было твердое решение заговорить с ним. Все вокруг казалось ей замедленными кадрами из кинофильма, немного нереальными. Эмма была шокирована собственным поведением, но внутри будто поселилась незнакомка, которая действовала по своему усмотрению. Очистив налипшую на подошвы грязь в небольшой ямке, наполненной дождевой водой, она ступила на крыльцо. Скрипнув прогнившей доской, девушка двинулась внутрь. Он сидел на кровати, держа в руках закрытую книгу. Повернув голову, мужчина вперился своими большими глазами в девушку. Они, как и в прошлый раз, ничего не выражали. Хотя в первые секунды девушка готова была поклясться, что различила в них удивление, промелькнувшее на мгновение. Она сама была бы в шоке от такой наглости со своей стороны. «Нужно было что-то купить ему, глупая! Ну что ты теперь стоишь и молча смотришь на него? Неясно еще, кто из вас более сумасшедший!». Эмма ненавидела себя в тот момент.
– Я хотела поблагодарить тебя за тот случай, – девушка перешла на «ты» машинально, и сразу представила картину: странный дом без окон и дверей, в котором вполне комфортно для себя живет сумасшедший «людоед», сидит на кровати с влажным от косых струй дождя покрывалом, спокойно читает книгу, затем медленно поворачивает голову в сторону еще более полоумной особы, которая «приперлась» в его дом, и, благодаря за спасение, раскланивается. Представив все это, девушка едва не прыснула от смеха. Взяв себя в руки, поклялась себе лечь в соседнюю от матери палату. – И… Благодарю. Спасибо.
Слова показались ей бредом, она еще больше разозлилась на себя. Главное, чтобы он не подумал, что она пришла издеваться или насмехаться над ним.
– Могу я что-то сделать для тебя? Может быть, купить тебе что-то? Мне было бы приятно помочь тебе.
Мужчина отложил книгу в сторону, поднялся и аккуратно расправил покрывало. Эмма напряженно наблюдала за ним, ожидая, что последует дальше.
Незнакомец подошел ближе и заглянул в глаза девушки. Мурашки пробежали толпами по спине Эммы, мелкая дрожь завладела руками. Мужчина, не произнося не слова, глазами дал понять девушке, что ему ничего не нужно. Более того, он прогонял ее, быть может, посылая в догонку проклятья. Уняв дрожь, девушка дрожащим от обиды голосом произнесла:
– Я просто выразила участие, просто захотела ответить тебе добром на добро! Зачем ты только что чуть не уничтожил меня взглядом?!
Теперь наверняка можно было сказать, что повернувшийся лицом к Эмме мужчина был удивлен. Одна его изогнутая бровь поползла наверх, но затем тут же вернулась на прежнее место.
– Мне ничего не нужно, – голос мужчины был низким и хриплым, с едва уловимым акцентом. Слова он произносил твердо и четко.
Незнакомец развернулся и пошел в соседнюю комнату. Эмма услышала, как хлопнула дверь подвала.
Весь обратный путь девушка нехотя плелась домой. В душе у нее были странные и смешанные чувства – какая-то смутная обида за отвергнутое предложение помощи, радость от того, что услышала его голос и неясное чувство досады, едва уловимое сначала, но постепенно нарастающее как снежный ком. Подходя к дому, Эмма была уверена, что этого чувства бы не было, находись она сейчас в том доме. Наспех поужинав оставленной хозяйкой курицей, девушка приняла душ и навела порядок в комнате. Пожелав Лакки спокойной ночи по телефону, она выключила свет и подошла к окну. В сумерках, царивших в лесу, она различила едва уловимую тень среди деревьев. Девушке стало так спокойно, будто какой-то сумасшедший не следил за ней, а охранял её сон. Улыбнувшись темнеющему лесу, Эмма отправилась спать.
Глава 3
Осень хозяйничала в городе. Режим работы заправки изменился: молодежь уже не ездила встречать багровые рассветы, и необходимость работать до вечера отпала. Но приходила Эмма теперь раньше – осенний пик активности щук привлекал рыбаков, проезжающих мимо станции рано утром. Джейкоб замечал перемены в девушке. На все его расспросы она отвечала уклончиво, ссылаясь на осеннюю депрессию. Старик на это лишь недоверчиво качал головой и заглядывал ей в глаза, пытаясь в них прочитать причину грусти. Эмма ходила обедать домой, сидеть на улице под обнаженным осенними ветрами деревом стало холодно, а присоединяться к старику в здании станции совершенно не хотелось – он начнет расспрашивать о причинах депрессии, она начнет врать и увиливать. Это утомляло. Джейкоб предлагал ей разделить трапезу на первых порах, но потом перестал это делать. Было видно, что он обижен. Через две недели они практически перестали разговаривать, обращаясь друг к другу только по вопросам, связанным с работой. Эмме было жаль старика, она ненавидела свой эгоизм и это свое новое состояние постоянной грусти и тоски. Даже разговоры с Лакки её не радовали, как раньше, хотя она старалась не показывать вида и делала голос нарочито веселым и бодрым. Парень не был настолько проницательным, или ему просто мешали расстояние и невозможность заглянуть девушке в глаза. Но он так ничего и не заподозрил.