– Как дела? – спросил психолог, войдя. – Помнишь меня?
Джербер, однако, знал, что не получит ответа.
– Он уже давно так сидит, – подтвердила женщина. – Ничего не говорит и не делает, но совершенно спокоен.
Тогда Джербер сел рядом с ним, ласково погладил по голове, ероша белокурые волосы.
– Ты рад, что я пришел тебя проведать?
Николин даже не взглянул на него, он как будто впал в кататонический ступор.
– Конечно рад, – ответила за него сотрудница тем снисходительным тоном, каким многие взрослые кстати и некстати говорят с детьми.
Однако Джербер не был уверен, что Нико счастлив снова видеть его. Это явно не так. Он даже не знал пока, с каким странным феноменом имеет дело и так ли безобиден Николин, как хочет казаться. Обычные вопросы задавались в расчете на сотрудницу, которая и в самом деле вскорости ушла.
– Вернусь через полчаса, – радостно сообщила она. – И возможно, принесу вам чего-нибудь позавтракать.
– Грандиозно, – разулыбался Джербер. Но как только сотрудница удалилась, улыбка сошла с лица.
Он обещал Бальди, что не станет гипнотизировать Нико, но только потому, что был убежден: повторять обычный ритуал с метрономом и обратным отсчетом не потребуется. Не теряя времени, он вытащил из кармана смартфон. Пронести иголку в здание колонии невозможно из-за контроля. Но психолог был уверен, что кто-то, предусмотрев такое препятствие, подсказал иное решение.
Если его предположения верны, он знал, как снова активировать мальчика.
Он нашел в телефоне видео с голом Брессана, который тот забил во время матча между «Фиорентиной» и «Барселоной», и показал экран Николину. Включил воспроизведение.
Джербер и надеялся на результат, и пребывал в смятении. Думал о Лавинии, о том, что девочка так и не смогла отворить запертую дверь внутри своего сознания. Как можно предполагать, что у нее это получится, если ее доктор сам не в состоянии это сделать? Разве что порог, через который спешил переступить Пьетро Джербер, вел в неизведанную бездну. И он не знал, уповать ли на Бога или на собственные опыт и знания.
Ролик уже подходил к концу, но Джербер заметил, что Нико расцепил руки, расправил плечи. Это знак. Дверь в его сознание открылась, чтобы гипнотизер мог проникнуть туда.
Он убрал смартфон.
– Как видишь, я выяснил, кто такой Арнау, – произнес он, обращаясь к мальчику. – И кажется, понял, почему ты счел нужным сообщить мне об этом… Думаю, это какая-то проверка, ты хотел испытать меня. Или я не прав?
– Прав, – невозмутимо проговорил Нико.
– Ты выбрал эпизод из прошлого, давая понять, что я говорю не с двенадцатилетним мальчиком, а со взрослым… Ведь я сейчас говорю не с Николином, правда?
Мальчик молчал. И молчание это вгоняло Джербера в дрожь.
Потом, как и в первую их встречу, пациент монотонно повторил:
– Сначала три условия, потом вопросы.
Смятение психолога дошло до предела. Но он, хотя и был напуган, старался говорить спокойно:
– Хорошо: скажи, что это за условия…
Мальчик как робот принялся перечислять:
– Первое: ты не должен ни с кем говорить обо мне. Второе: ты выслушаешь все, что я имею сказать… до самого конца. – Последние слова он особенно выделил.
Джербер взвесил в уме все затруднения, какие встретит он, пытаясь выполнить эти требования. Он не имел возможности встречаться с Нико как и когда заблагорассудится и не имел права держать эти встречи в секрете. Он не был уверен, что может заключить подобный договор, но все же спросил:
– Какое третье условие?
– Ты не должен искать меня там, снаружи.
Последняя фраза подтвердила теорию, которая зародилась у психолога с самого начала. Устами ребенка говорит тот, кто похитил его и удерживал у себя восемь долгих месяцев. Поэтому, когда в игровой комнате Нико сказал: «Это сделал я», свою вину признавал тот, другой.
– Что стало с матерью Николина? – робко осведомился Джербер.
Но вопрос не вызвал никакой реакции: похоже, на какие-то ответы ребенок не был запрограммирован.
Джербер тревожился все сильней.
– Если я приму твои условия, что получу взамен?
Никакого ответа.
– Ты заходил вчера ко мне в мансарду, оставил иголку в яблоке… – Это утверждение не вызвало отклика, но Джербер заранее знал, что так будет. Тот визит преследовал двойную цель: предоставить инструмент, чтобы запустить речь мальчика, и дать понять, что манипулятор близко, гораздо ближе, чем Джербер мог себе представить. – Если ты как-то затронешь моих пациентов, будешь иметь дело со мной, – пригрозил он, зная, что это бесполезно, ведь тот, с кем он на самом деле говорил, не мог его слышать.