— Это не латынь, — возразила Саша, подходя ближе, поскольку до этого разглядывала какое-то неведомое миру и ученым животное на противоположной стене, нарисованное темно-фиолетовой краской. Она даже по привычке коснулась кончиками пальцев аккуратно выведенных букв, словно прикосновение к ним могло ей что-то подсказать. — Но что-то похожее. Нев? — Она вопросительно посмотрела на их старшего товарища, поскольку он владел сразу несколькими языками и еще больше мог как минимум опознать.
— Только вслух не читайте! — с убийственно серьезным лицом предупредил Ваня. — Вдруг еще дьявола нечаянно вызовем.
— Похоже на итальянский, — резюмировал Нев, несколько секунд разглядывая непонятные слова, — только не современный.
— А ты прочитать можешь? — поинтересовалась Лиля и добавила, поймав на себе выразительный взгляд Вани: — Я имею в виду, понять, о чем там?
— Да ни о чем, — Нев безразлично пожал плечами. — Огонь горит, ветер дует, хор поет… Стихи или что-то вроде того.
— Это песня, — укоризненно сообщил им звонкий девичий голос.
Все шестеро разом обернулись, едва не вздрогнув от неожиданности. Перед ними стояла вовсе не тень, а обычная девочка-подросток лет тринадцати. Светлые волосы, едва достающие до плеч, прятались под темной вязаной шапкой, такие же темные джинсы и яркая футболка, видневшаяся из-под расстегнутой куртки, в паре мест были перепачканы краской. Кроссовки, не подходящие для хождения по снегу, зато идеальные для лазания по недостроенным зданиям, и рюкзак за спиной, в котором брякали банки с краской, давали понять, что девочка оказалась здесь неслучайно.
— А вот и художник, — догадался Ваня, разглядывая ее.
— Все это действительно нарисовала ты? — с доброжелательной улыбкой поинтересовалась Лиля.
— Ну да, а что?
— Ничего. Очень красиво.
— А откуда ты знаешь песню на средневековом итальянском? — заинтересовался Нев.
— Да это из кино, а слова я в Интернете нашла. Просто звучало красиво, и я под нее многое из этого нарисовала.
— У тебя здесь настоящая галерея, да? — продолжила Лиля. — Долго, наверное, пришлось трудиться?
Девочка пожала плечами.
— У нас в городке больше развлекаться все равно нечем, а у меня много свободного времени. И мне это нравится.
— То есть ты часто здесь бываешь? — уточнил Нев.
— Да почти всегда после школы, пока не стемнеет, — кивнула девочка. — Когда стемнеет, рисовать уже невозможно.
— А как же ваша местная страшилка про тени? — почти натурально удивилась Саша. — Тебе не страшно? Нам сказали, что здесь их видели. Может быть, ты тоже видела?
— Тени только после захода солнца появляются, — невозмутимо заявила девочка. — А после захода солнца тут можно и кого менее приятного встретить. Да и рисовать неудобно, я же уже сказала.
— То есть ты сама теней не видела? — уточнила Лиля.
Девочка пожала плечами, не подтверждая, но и не опровергая ее слова.
— Зато я знаю того, кто их видел. Танька самая первая видела.
— Танька? — заинтересованно переспросил Ваня.
— Ну да, она со мной математикой занимается. Она мне первая про них рассказала. Это уже потом все стали про них говорить.
— А где живет это твоя Танька? — снова спросил Ваня.
— В двадцать шестом доме.
— А квартира?
— Двадцать восьмая, — в тоне девочки появились нотки удивления, а потом и подозрения. — А вам она зачем?
Однако никто не успел ей ответить, поскольку Войтех внезапно спросил:
— Что это?
Пока остальные разговаривали с девочкой, он продолжал рассматривать нарисованные ею картины. Каждая будила в нем странные чувства, которые он пока не мог ни описать, ни понять, но одна заставила замереть на месте и похолодеть. Он повернулся к девочке и, указывая слегка подрагивающей рукой на граффити, нервно повторил:
— Почему ты это нарисовала? Где ты это видела?
Видимо, его голос прозвучал слишком угрожающе, потому что девочка, до этого абсолютно спокойная, испуганно отступила назад.
Его друзья посмотрели сначала на него, а затем на рисунок, который вывел из равновесия всегда невозмутимого Войтеха. И если для Сидоровых, Нева и Жени он ничего не значил, то Саша почувствовала, как сердце оборвалось вниз. На рисунке золотисто-желтой краской юная художница нарисовала несколько монет, походивших на пиратское золото, которые падали на пол и раскатывались в разные стороны. Если бы Войтех однажды нарисовал ей видение, которое его так пугало, оно бы выглядело именно так.
— Что в нем странного? — непонимающе спросила Лиля. На ее взгляд, на стенах этого здания были картины и художественнее, и страшнее.