Возможно, что во время своего длительного визита в Гент кардинал стал объектом портретной живописи знаменитого придворного художника Яна ван Эйка. Эта работа широко известна как "Портрет кардинала Никколо Альбергати" изображающего одного из коллег Генри по дипломатическим конференциям, но, скорее всего, пожилым церковным деятелем на портрете, на самом деле является епископ Винчестерский. У человека, изображенного на картине, в малиновой, подбитой мехом мантии кардинала, чисто выбритое лицо, крупный нос и проницательные карие глаза. С редеющими волосами и небольшой складкой под подбородком, властная фигура выглядит примерно на шестьдесят лет и излучает уверенность в себе. Кардинал Альбергати был строгим, замкнутым человеком, благодаря своей длительной приверженности аскетичному уставу ордена картезианцев, и кажется, что для такого человека не свойственно заказывать тщеславные портреты, тем более обладать роскошной мантией с меховой подкладкой. Однако мирской и богатый кардинал Бофорт не должен был испытывать подобных сомнений. Будучи постоянным посетителем бургундского двора в начале 1430-х годов, к которым, как считается, относится картина, он имел все возможности встретиться с ван Эйком и воспользоваться его услугами. Возможно, картина была как-то связана с крестинами сына герцога и подарена кардиналу. Поскольку до наших дней не сохранилось ни имени, ни герба, связанного с портретом, любая окончательная идентификация остается умозрительной, однако небезынтересно предположить, что это единственное сохранившееся изображение кардинала Бофорта[422].
У кардинала была и другая причина для задержки с возвращением в Англию — новая попытка герцога Глостера погубить своего дядю. Пока Генри был занят во Франции, в ноябре 1431 года на заседании Совета обсуждался вопрос о том, не нарушил ли кардинал английский закон, сохранив за собой Винчестерское епископство после своего возведения в сан кардинала. Было признано, что предыдущие английские кардиналы, такие как Роберт Килуордби и Саймон Лэнгэм, отказались от своих епископских кафедр после повышения в должности, и поэтому, если Генри незаконно сохранял за собой епископство с 1427 года, то его следует заставить вернуть все доходы, которые он обманным путем получил. Далее отмечалось, что если кардинал не испросил у короля разрешения на освобождение от юрисдикции архиепископа Кентерберийского, то он потенциально виновен в praemunire, наказанием за которое является лишение всех земель и должностей[423]. Это не было сказано прямо, но Генри, по сути, обвинили в государственной измене, и уже не в первый раз ему грозила опасность потерять все.
Это последняя атака была еще одной дерзкой попыткой Глостера сокрушить своего родственника Бофорта, и первым ответом кардинала стал приказ переправить ему во Фландрию все его сокровища, включая 20.000 фунтов стерлингов в монетах и столько золотых сосудов, потиров и подсвечников, чтобы заполнить четыре больших сундука. Вероятно, кардинал намеревался покинуть родину и использовать свои сокровища для создания новой базы на континенте — в Нормандии, Бургундии или Риме. Однако его план был сорван, когда Глостер получил уведомление о намерениях своего дяди, и 6 февраля 1432 года корабль Mary of Winchelsea был задержан в Сэндвиче, при попытке отплыть через Ла-Манш во Фландрию, где кардинал ожидал его прибытия. Глостер обосновал это тем, что Генри не смог получить необходимое разрешение на вывоз из страны драгоценных металлов и других товаров[424]. К концу месяца союзники кардинала в Совете, в том числе канцлер Джон Кемп, архиепископ Йоркский, казначей сэр Уолтер Хангерфорд и лорд-хранитель Тайной печати Уильям Алнвик, были сняты со своих постов.
Влияние Генри Бофорта во многом было обусловлено его несравненным богатством, и после того, как его сокровища были арестованы, невозможно было представить, что он не вернется в Англию, чтобы очистить свое имя. У него просто не было другого выбора. 14 апреля кардинал написал из Гента мэру Лондона Джону Уэллсу о своем намерении вернуться "по поводу билля этого Парламента" и поинтересоваться, почему он был "жестоко разжалован" Советом. В письме он вызывающе именовал себя "названным англичанином из Уинчестера"[425]. Несмотря на преклонный возраст, Генри не собирался безропотно сдаваться Глостеру, да и вообще кому бы то ни было.
425
Calendar of Letter-Books of the City of London, Letter-Book K (ed. R.R. Sharpe, 1911) p. 139