6 января 1439 года Сомерсет присутствовал вместе с королем в Кенилворте на праздновании Двенадцатой ночи в Англии, впервые за почти два десятилетия. Это дало графу возможность поближе познакомиться со своим монархом, ведь он попал в плен за девять месяцев до рождения своего кузена. Вероятно, Сомерсет также провел немало времени в обществе своей матери Маргариты, которая так долго была разлучена со своим старшим из оставшихся в живых сыном. 26 февраля граф обедал со своим дядей-кардиналом в Элтемском дворце, и темой разговора стало возвращение Сомерсета во Францию[465]. Возможно, большую часть своей взрослой жизни он провел в плену, но его титул обеспечивал Джону Бофорту статус одного из самых знатных дворян королевства, и, было весьма ожидаемо, что как правнук Эдуарда III, он возглавит английскую армию в войне против французов.
Есть основания полагать, что Сомерсет не нуждался в понуждении, чтобы заняться этим делом. Как и его брат Томас до него, Джон должен был многое доказать своим соотечественникам, так как был взят в плен в 1421 году, не успев совершить ничего выдающегося. Хотя нет никаких сведений о вражде между братьями, Сомерсету, как номинальному главе семьи, наверняка было неприятно наблюдать, как его младший брат Эдмунд за время его отсутствия превратился в одного из самых способных полководцев Англии.
Сомерсет отправился во Францию в марте 1439 года и едва успел расположиться лагерем, как 22 апреля скончался граф Уорик, временный лейтенант короля во Франции. Братья Бофорты воссоединились в Руане и вместе приняли на себя военное командование английской операцией до получения дальнейших приказов от короля, а также заняли места в Совете наряду с кардиналом. Среди других членов Совета были их кузен Уильям Невилл, лорд Фоконберг, и свояк Эдмунда Джон, лорд Толбот. По воле случая, а не по замыслу, Бофорты оказались на пороге осуществления давней амбиции кардинала — отвоевать для себя уголок ланкастерской Франции. Сомерсет даже собрал несколько должностей городских капитанов, включая города Шербур, Ренвиль, Авранш, Томбелен и Фалез, что дало ему почти полную автономию на полуострове Котантен[466]. Когда его племянники наконец добились успеха на севере Франции, кардинал Бофорт обратил свое внимание на заключение прочного мира с французами. Однако вести переговоры, находясь в более слабом положении, чем противник, было нелегко.
Хотя в Англии кардинал не пользовался всеобщей поддержкой, его стремление к миру с Францией получило одобрение семнадцатилетнего короля, который прекрасно понимал, что казна не может финансировать военные действия бесконечно. С каждым годом территория Франции, управляемая англичанами, неуклонно сокращалась, а прерывание морской торговли с бургундцами дорого обходилось всем, кто занимался производством шерсти, и не в последнюю очередь самому кардиналу. Переговоры в Аррасе в 1435 году закончились неудачей, но была надежда, что новый их раунд принесет более позитивные результаты. Это была оптимистичная позиция, но совершенно немыслимая для тех, кто участвовал в великих победах под руководством Генриха V и герцога Бедфорда. Однако ланкастерская Франция разваливалась на глазах, и, несмотря на все сомнения, перемирие было необходимо.
Вместе с архиепископом Кемпом кардинал Бофорт в декабре 1438 года переправился через Ла-Манш в Гравелин, чтобы провести предварительные переговоры с бургундцами о возобновлении торговли. Генри встретился не с самим герцогом, а с его супругой, герцогиней Изабеллой, дочерью единокровной сестры кардинала, Филиппы Ланкастер. Хотя Изабелла родилась и выросла в Португалии, она была очень похожа на принцессу из дома Ланкастеров: она была образованной, начитанной, заядлой охотницей, знающей несколько языков, включая английский, и, прежде всего, чувствующей вкус к политике. Ее брак с герцогом Бургундским в 1429 году был призван укрепить англо-бургундский союз, и теперь, десятилетие спустя, Изабелла была отправлена мужем восстанавливать отношения между двумя сторонами.