Герцогу стало совершенно ясно, что его внебрачные связи больше не будут терпеть, поэтому Гонт был готов подчиниться сложившемуся мнению и холодно решил "удалить эту леди из своего дома"[44]. К концу года они расстались как любовники. Больше детей эта пара не зачала, что говорит о том, что, хотя они и продолжали общаться, сексуальный аспект их романа пропал. На момент восстания Екатерина было всего около тридцати лет, и, предположительно, она еще была способна родить детей.
14 февраля 1382 года Гонт составил документ, в котором сообщал, что "отдает, освобождает и полностью отказывается за нас и наших наследников от леди Екатерина Суинфорд". Однако он уточнил, что никто, действующий от его имени, не может "требовать или иметь возможность отстаивать какие-либо претензии или права в отношении вышеупомянутой леди Екатерины, ее наследников или душеприказчиков"[45]. Этот документ представлял собой публичное обещание герцога не предъявлять никаких претензий на имущество или подарки, которые он передал Екатерине, даже если он имел на это законное право.
Отказ от наследства был похвальным действием со стороны Гонта, призванным защитить и обеспечить его бывшую любовницу и детей, которых они произвели на свет. Кроме того, это было благоразумно, поскольку герцог планировал начать кампанию за трон Кастилии, и в случае своей смерти он хотел, чтобы его вторая семья была финансово обеспечена. Однако у документа была и другая, более публичная цель: Джон Гонт уведомлял своих многочисленных недоброжелателей о том, что его скандальная интрижка категорически закончена.
3.
Путь к узакониванию
1382–1397 гг.
К концу крестьянского восстания Джон Гонт и Екатерина Суинфорд состояли в романтических отношениях около десяти лет, и от их связи родилось четверо здоровых детей, известных под общей фамилией Бофорты. Их роман процветал на протяжении всего бурного периода в Англии, включавшего смерть Эдуарда III и его тезки-наследника, неослабевающее финансовое бремя, вызванное опустошительными потерями во Франции, и ужасающее восстание под предводительством Уота Тайлера. К лету 1381 года Гонт стал самым непопулярным человеком в королевстве, фигурой, вызывающей ненависть, отчаянно пытающейся сохранить расположение молодого короля перед лицом невыносимой враждебности. Для Екатерина, от которой унизительно отказался ее любовник, единственным выходом было уехать в Линкольн, чтобы в относительной безвестности заботиться о своих шестерых детях, двух Суинфордах и четырех Бофортах.
Хотя политическая необходимость заставила Гонта прекратить внебрачную связь, раскаявшийся герцог, тем не менее, стремился обеспечить надлежащую финансовую поддержку своей отвергнутой любовнице и их маленьким детям. 7 сентября 1381 года Гонт назначил Екатерина щедрую пожизненную ренту в 200 марок за "добрые услуги его дочерям"[46], значительную сумму, которая позволила ей взять в аренду канцелярию рядом с Линкольнским собором. Канцелярия была официальной резиденцией канцлеров собора с 1321 года и обеспечивала удобное жилище для ее детей, удаленное от горожан, затаивших зло за ее предполагаемое развратное поведение.
Екатерина оставалась арендатором канцелярии по крайней мере до 1393 года, а возможно, и до 1396 года, когда владение перешло к ректору собора Джону Хантману, а она вернулась к герцогу. Заманчиво предположить, что Гонт, давний благотворитель собора, использовал свое влияние на духовенство в интересах Екатерина, особенно если учесть, что в интересах его собственных отпрысков было иметь безопасный дом.
Однако Екатерина не пренебрегала и поместьем Кеттлторп. В октябре 1383 года она использовала часть своего недавно приобретенного состояния для благоустройства территории, получив от короля разрешение огородить триста акров земли и леса и увеличить свои доходы как единственного бенефициара урожая на своих землях[47].
Однако ее жизнь в своих владениях омрачалась периодическими актами насилия. В августе 1384 года дом Екатерина в Грэнтэме был ограблен группой местных политиков и купцов, которые при этом напали на нескольких ее слуг. Месяц спустя те же люди были вновь осуждены за проникновение в ее владения, на этот раз в Линкольне, что было опасно близко к месту, где она воспитывала своих детей[48]. Стала ли Екатерина объектом преследования из-за ее богатства или из-за ее затянувшейся связи с непопулярным герцогом? Это было нелегкое время для нее и детей, которым к тому времени исполнилось от пяти до двенадцати лет и которые, предположительно, понимали, что происходит что-то не так.