К счастью для Екатерина, к 1386 году она снова заметно сблизилась с Гонтом, когда герцог распорядился частично выплатить заем в 500 марок, который она одолжила ему "по большой нужде"[49], вероятно, связанной с его дорогостоящим вторжением в Кастилию в том году. Тем временем 19 февраля Генри Болингброк, граф Дерби и драгоценный наследник герцога, был принят в братство Линкольнского собора — орден, в который сам Гонт был введен, когда ему было три года. Дерби был принят не один: его сопровождали единокровный брат Джон Бофорт, которому было около тринадцати лет, и единоутробный брат последнего Томас Суинфорд. Для Екатерины быть свидетельницей того, как двое ее сыновей были приняты в почетное общество собора вместе с наследником Ланкастеров, должно быть, было радостным моментом, не говоря уже о том, что это было волнующее событие для юного Джона, впервые в жизни оказавшегося в центре внимания.
В 1386 году Екатерина, вероятно, в сопровождении своей юной дочери Джоанны Бофорт, поселилась в доме Марии де Богун, графини Дерби. Богуны, как и Ланкастеры, были известными коллекционерами манускриптов и книг и активными покровителями искусства. Все дети Марии Дерби выросли уверенными в себе и культурными людьми, что отражало интеллектуальное воспитание обоих родителей, и, возможно, предполагалось, что Джоанна усвоит некоторые ценности и этикет, ожидаемые от дочери высокопоставленного дворянина.
Размещение в доме невестки, возможно, также должно было подготовить семилетнюю девочку к замужеству, ведь в начале года отец Джоанны обручил свою единственную дочь с Робертом Феррерсом, десятилетним сыном сэра Роберта 1-го барона Феррерса из Уэма и Элизабет, 4-й баронессы Ботелер. Старший Феррерс умер в 1380 году, и младший Роберт унаследовал баронство своего отца с титулом барона Ботелера из Уэма по праву матери. Ферреры были известной дворянской семьей, проживавшей в Шропшире и Стаффордшире, и во время французских войн сражались в армии герцога Ланкастера[50]. Для Джоанны это была солидная, хотя и не очень эффектная партия, и в итоге брак состоялся в 1392 году, вскоре после шестнадцатилетия Роберта. Из-за своего внебрачного рождения Джоанна не могла принести в качестве приданного какие-либо земли или титулы, и поэтому не была привлекательной невестой для холостяков, стоящих выше по социальной лестнице и желающих получить какие-либо владения по праву жены. Однако для семьи Феррерсов связь с Ланкастерами была достаточным основанием для этого брачного союза.
Однако контакты с герцогом были ограничены, поскольку Гонт готовился покинуть Англию, чтобы заявить о своих притязаниях на кастильский трон, спустя пятнадцать лет после заключения второго брака. В последние годы его отношения с королем Ричардом стали напряженными, что усугублялось действиями враждебной придворной группировки, решившей сместить влиятельного герцога с его авторитетной позиции. В качестве довольно прозрачной тактики, направленной на устранение Гонта с вершин английской политики, в ноябре 1385 года Парламент разрешил ему начать давно назревшее вторжение в Кастилию, и 8 июля 1386 года герцог со своей армией отправился в путь[51].
Предприятие оказалось неудачным. К июлю 1387 года, после затянувшейся кампании, которая в итоге, под палящим испанским солнцем, провалилась, Гонт запросил мира с королем Хуаном I, сыном и наследником Энрике Трастамарского. Армия Гонта пришла в расстройство, люди гибли от болезней, лишив Англию "цвета ее юного рыцарства"[52]. Хотя условия договора между Гонтом и его противником вынуждали герцога отказаться от притязаний на Кастилию, он будучи опытным переговорщиком добился от противника не только щедрой выплаты в 100.000 фунтов стерлингов, но и огромного количества золота. Утверждалось, что потребовалось сорок семь мулов, чтобы перевезти полученные сокровища обратно в Англию. Что было очень важно для его династических амбиций, Гонт также организовал помолвку своей красивой дочери Каталины с наследником Хуана, принцем Энрике Астурийским. Договор с кастильцами был заключен менее чем через пять месяцев после того, как Гонт добился брака своей старшей дочери Филиппы с королем Португалии Жуаном I. Через этих двух единокровных сестер потомки герцога в конечном итоге унаследуют короны Португалии и Испании.
49
Goodman, A., John of Gaunt; The Exercise of Princely Power in Fourteenth-Century Europe, (1992) p. 116