Эдмунд Бофорт мог лишь с ужасом наблюдать за тем, как вокруг убивают его людей, наверняка вспомнив судьбу своего брата Генри при Таутоне десятилетием ранее и своего отца при Сент-Олбанс в 1455 году. Эдвард Холл приводит драматический рассказ о стычке между Эдмундом и бароном Венлоком, не спешившим вступить в бой со своими войсками, причем Бофорт обвиняет своего соратника в измене, а затем топором раскраивает ему череп, да так, что мозги брызнули во все стороны[718]. Ни одна современная хроника не упоминает о подобном инциденте, а Холл был склонен к театральным приукрашиваниям, хотя это не значит, что Эдмунд и Венлок не вступали в какое-то противостояние.
Когда бегство стало невозможным, видимо, из-за усталости или ранения, Эдмунд укрылся в близлежащем аббатстве, которое, как он надеялся, послужит ему убежищем от происходившего снаружи кровопролития. Возможно, именно тогда он узнал, что его брат Джон был одним из многих, кто пал на поле боя, вместе с юным принцем Эдуардом, за будущее которого они все сражались. Фабиан и Холл позже утверждали, что принца привели к королю Эдуарду и на его глазах бессердечно убили, но современная, пусть и предвзятая, хроника Arrivall как и Джон Уоркуорт говорят, что он был "убит в поле"[719][720]. Согласно последнему, Эдуард IV вошел в аббатство после своей победы и пообещал помиловать тех, кто находился внутри. Однако если Эдмунд полагал, что его жизнь спасена, он ошибался. Эдуард уже однажды обжигался, проявив милосердие к Бофортам.
6 мая 1471 года, через два дня после битвы, Эдмунда вывели из аббатства и "поставили перед братом короля, герцогом Глостером, и герцогом Норфолком, маршалом Англии". Во время суда под председательством двух герцогов Эдмунд Бофорт, последний оставшийся представитель рода Бофортов по мужской линии, был обвинен в том, что "спровоцировал и возглавлял великое восстание, которое так долго продолжалось в стране" и "приговорен к смерти" вместе с дюжиной своих сторонников[721]. От одного взмаха топора палача на многолюдной рыночной площади Тьюксбери дом Бофортов перестал существовать.
Тела принца Эдуарда, Эдмунда и Джона Бофортов не были преданы осквернению после битвы, а их головы не выставлялись на пиках над воротами или мостами. По приказу Эдуарда IV они должны были быть просто похоронены в аббатстве Тьюксбери, причем Бофорты — в часовне Святого Джеймса, где сейчас находится соборная лавка, а принц — возле алтаря[722]. Через несколько дней сломленная Маргарита Анжуйская, у которой не осталось сына, за которого можно было сражаться, безропотно сдалась Эдуарду, и 21 мая, с униженной ланкастерской королевой на повозке, торжествующая армия йоркистов прошла по улицам Лондона. Той же ночью Генрих VI, "добрый, простой и невинный человек",[723] умер, по словам Arrivall, "от огорчения и меланхолии"[724]. Однако тело Генриха с многочисленными ранами, выставленное на следующий день в соборе Святого Павла, свидетельствовало о том, что он был "убит до смерти", неизвестными лицами[725] .
Когда, в 1444 году умер Джон Бофорт, он не оставил сыновей а лишь единственную дочь Маргариту. Его брат и преемник Эдмунд Бофорт оказался более плодовитым, оставив после своей смерти в 1455 году трех сыновей, Генри, Эдмунда и Джона, но каждый из них, не имел законного потомства. Короче говоря, род Бофортов внезапно оборвался на поле битвы при Тьюксбери почти через сто лет после появления на свет первого Бофорта. Учитывая, что старшая мужская линия Ланкастеров также прервалась со смертью Генриха VI и принца Эдуарда, неудивительно, что миланский посол 17 июня 1471 года отметил, что Эдуард IV "решил уничтожить все семя", ведь именно это он, судя по всему, и сделал[726].
Однако вскоре после катастрофы при Тьюксбери небольшое судно покинуло гавань Тенби на юго-западе Уэльса, избежав всех попыток йоркистов его перехватить. На борту находились Джаспер Тюдор и его четырнадцатилетний племянник Генрих Тюдор, сын Маргариты Бофорт. Четырнадцать лет спустя Тюдоры вернулись в Уэльс во главе армии, в которую входил кузен Генриха Чарльз Сомерсет, внебрачный сын Генри Бофорта, 2-го герцога Сомерсета, убитого при Хексеме в 1464 году. Хотя они не были Бофортами по фамилии, они были ими по крови, и на Босвортском поле, 22 августа 1485 года, знамя с порткулисой снова гордо развевалось на ветру.