Типично английское имя для ребенка отца-валлийца и матери-француженки любопытно, но не обязательно должно вызывать сомнения в его происхождении. До конца жизни Эдмунда Тюдора и даже его потомков было открыто признано, что он является сыном Оуэна Тюдора[379], а Глостер никогда не обвинял Эдмунда Бофорта по этому вопросу, который, со своей стороны, также никогда не заявлял об отцовстве. Что особенно показательно, когда Ричард III, в 1485 году, оспаривал законность происхождения Генриха Тюдора, не было упомянуто ни о браке Екатерина с Оуэном, ни о возможности того, что Эдмунд Тюдор на самом деле был сыном Бофорта. Таким образом, все стороны признали Эдмунда сыном Оуэна Тюдора, и, похоже, этот вопрос не нуждался в дальнейшем обсуждении.
Планы Эдмунда Бофорта присоединиться к своему дяде Генри и двоюродному брату Бедфорду во Франции были хорошо проработаны к февралю 1427 года, когда Ральфу Кромвелю, Джону Типтону и Уильяму Бретону было поручено 3 марта осмотреть свиту Бофорта на Барэм-Даунс, холме на полпути между Кентербери и Дувром[380]. В конце месяца Эдмунд переправился в Кале и прибыл в Париж в апреле, где Бедфорд лично пожаловал ему французский титул графа Мортена[381].
В течение всего лета Эдмунд служил в армии своего кузена, учась у более опытных военачальников искусству ведении войны и командования войсками. Происхождение Эдмунда предполагало, что со временем он станет одним из выдающихся английских полководцев, и кампания 1427 года должна была стать началом его карьеры. Единственный способ по-настоящему подготовиться к тяготам средневековой войны, это пережить хотя бы одну, впрочем обучение было недолгим, поскольку к зиме Эдмунд вернулся в Англию. Его возвращение в Лондон, спустя чуть более шести месяцев после отъезда, говорит о том, что он не был изгнан навсегда из-за интимных отношений с королевой Екатериной, и хотя неизвестно, одобряли ли Глостер и Совет его появление в Англии, нет никаких свидетельств того, что они противились этому.
Кардинал Бофорт провел большую часть 1427 года, приспосабливаясь к своей новой роли на континенте, всецело отдаваясь продвижению английского дела во Франции и одновременно пытаясь удовлетворить растущие требования Папы Мартина. Вскоре после получения кардинальской шапки в Кале Генри отправился в Лилль на мирный саммит с герцогом Бургундским, и ему снова удалось укрепить нестабильный англо-бургундский союз. Однако следующее задание должно было завести его еще дальше.
Папа был раздражен продолжающимся гуситским движением в Чехии и в 1426 году объявил о уже четвертом крестовом походе против них, в течение шести лет, чтобы раз и навсегда расправиться с упорными последователями священника-реформатора Яна Гуса. Гус активно выступал за перемены в католической церкви, протестуя, в частности, против индульгенций, а затем был схвачен и сожжен за ересь в 1415 году. Сторонники Гуса продолжали нести идеи священника в массы и после его смерти, яростно осуждая папство и убивая католиков, стоявших на их пути, тем самым став ощутимой угрозой для верховенства папской власти в Центральной Европе. Папа искал на континенте лидера как религиозного, так и военного, способного защитить церковь духовно и физически. И новый кардинал Генри Бофорт казался подходящим кандидатом.
После того как было объявлено о его возведении в кардиналы, Папа напомнил Генри, что от него ждут "пролития крови за Церковь", и, 17 апреля 1427 года он был назначен папским легатом в Богемии, Германии и Венгрии. По сути, Бофорт должен был возглавить крестовый поход, и ему было поручено объединить множество почти независимых князей Священной Римской империи в единую сплоченную силу, способную победить гуситскую угрозу. Кардинала выбрали для этой миссии из-за его "мудрости и благоразумия", в надежде, что его королевская родословная и дипломатический опыт сделают его "достойным страха на войне"[382]. Этим назначением Папа затронул немалое самолюбие Генри, и честолюбивый англичанин с готовностью бросился выполнять неожиданную миссию.
К несчастью для кардинала Бофорта, крестовый поход оказался отравленной чашей. Наемные войска не были преданы крестоносному делу, были дезорганизованы, демотивированы и в конечном итоге не могли противостоять патриотическому и религиозному пылу своего противника. Единственное военное столкновение Генри с гуситами произошло 4 августа 1427 года под Таховом, пограничным чешским городом, расположенным примерно на полпути между Нюрнбергом и Прагой. В отчаянной попытке сплотить своих нерешительных солдат кардинал развернул папское знамя и встал во главе своей армии, упорно сжимая в руках распятие и призывая их защищать Святую Церковь любой ценой. Но его усилия не увенчались успехом. Крестоносцы были наголову разбиты гуситами, и пятидесятидвухлетний церковник, чтобы не быть убитым, вынужден был бежать, громко сетуя на отсутствие в его армии английских лучников[383].