— Господа, — обратился папа к гостям, — согласитесь, мы увидели прелестный спектакль. Но это лишь прелюдия. Вас ждет не менее удивительный сюрприз.
После его хлопка куртизанки враз выдавили из себя яблоки и преподнесли гостям на выбор — кардиналам, рыцарям, баронам. Каждый счастливчик поднимал плод в честь своей поклонницы и смачно надкусывал его, явно подыгрывая хозяину. Обещанную награду получила и черноволосая нимфа. Она предпочла молодого самца с поистине орудийным шомполом. Он подошел к банкетному столу, взял из корзины банан и всадил его в свою поклонницу. Затем по проторенной дорожке двинулся могучий поршень триумфатора. Присутствующие дамы с упоением наблюдали, как он входит все глубже и как женщина, согнувшаяся под ним, стонет от сладострастных мук. Папа Александр взглянул на соседку: синьора Манфреди беспокойно ерзала на стуле.
— Вы довольны этой сценой? — шепотом спросил он, наклонившись к соседке.
— Я хочу сама участвовать в спектакле, только за кулисами, возбужденно прошептала она в ответ.
— В таком случае не будем ждать конца — сказал святой отец — Кардинал Ровере заменит меня за праздничным столом.
— Пойдем скорее, я не могу больше ждать, — нетерпеливо схватила падре за рукав обезумевшая от невиданного зрелища вельможная синьора.
Глава 8
Ни тревожные события в стране, ни претензии французского короля Карла на Неаполь и поддержка его непослушными баронами на севере Италии — ничто не могло отвлечь семейство Борджиа от кровосмесительных похождений. Лукреция, чью пламенную страсть никак не удавалось остудить ее молодому мужу, снова обратилась к интимным услугам своих братьев.
К ее любовникам прибавился старший брат Джованни, герцог Гандийский, который после учебы переехал в Рим и стал советником главы Ватикана.
Две тайны мирно уживались, пока однажды Чезаре не пришел в дом Лукреции без предупреждения. Он отпер замок своим ключом и вошел в спальню сестры. Любовники были настолько поглощены страстью, что не сразу заметили незваного гостя.
— Я не знал, что у нас в семье такая любовь, — произнес Чезаре, наблюдая за переплетенными телами брата и сестры. Лукреция первой пришла в себя.
— Чезаре, дорогой, уж не думаешь ли ты, что имеешь на меня исключительные права?
— Я не ожидал, что мой собственный брат запряжет тебя в такую колесницу.
— Не сердись, — примирительно сказала она. — В конце концов, Джованни знает о нас с тобой и ничего не имеет против.
Она с улыбкой подошла к Чезаре. И хотя глаза юноши сузились от гнева, Лукреция обняла брата за шею.
— Твоя ревность меня удивляет. Разве ты мой муж? — она засмеялась.
Чезаре схватил сестру за руки так сильно, что она вскрикнула от боли.
— Ты уличная шлюха! — зло выпалил он.
Лукреция залилась краской, но тут же овладела собой.
— Чезаре, тебе сейчас лучше уйти, придешь в другой раз, когда одумаешься. Кроме того, — добавила она язвительно, — нам с Джованни надо закончить работу.
Сдерживая гнев, Чезаре испепеляющим взглядом смерил сестру с головы до ног и вышел. Лукреция, сама невинность, повернулась к Джованни.
— Ну и ну, не думала я, что он так себя поведет.
— Мне кажется, Чезаре попросту влюблен в тебя. Глаза Лукреции смягчились. Она уже мысленно простила брата-ревнивца. Джованни сзади обнял ее за груди
и вернулся к прерванному занятию.
— Как ты думаешь, Чезаре в самом деле рассердился?
— Не волнуйся, это долго не продлится.
…Когда братья встретились вечером следующего дня, Чезаре внешне был настроен дружелюбно. Их мать Ванноза им, наконец, сказали правду, — давала прощальный ужин в своем имении в Трастевере — братьям предстояла дорога в Неаполь на коронацию короля Федерико. Внимательный наблюдатель мог бы заметить, что ни один — из братьев не обращался друг к другу напрямую. Однако оба соперника вместе покинули застолье и в сопровождении слуг верхом отправились домой.
Джованни молча покачивался в седле. Прошлой ночью он страстно попрощался с Лукрецией. Его совсем не радовало совместное путешествие с Чезаре. Он понимал, что провинился в глазах брата, и опасался мести.
Едва лошади въехали в узкую темную улочку римского предместья, Джованни получил молниеносный удар по голове. Он удержался в седле и даже инстинктивно выхватил шпагу, однако новый страшный удар свалил его с лошади.