– Лоркан вас на это подбил? Чтобы я решила остаться, да?
– Нет. – Она поворачивает ко мне лицо, подобно подсолнуху, ищущему солнечного света, но от меня получает лишь морозный ветер. – Лоркан верит, что убьет Данте. Сделав это, он потеряет свою человечность. Именно это произойдет, если он заберет твоего бывшего любовника из этого мира до того, как будет снято обсидиановое проклятие.
Румянец проступает на моих щеках: неужели Бронвен известно о моей встрече с Данте на острове бараков?
– То есть он превратится в железную статую? Дай угадаю, именно я воткну ему нож в сердце?
На ее глазах проступают слезы и начинают катится по щекам, спотыкаясь о рытвины шрамов. Оплакивает ли она друга, которого может потерять, или же видит что-то еще?
– Нет, Фэллон, к тому времени ты уже будешь мертва.
Глава 14
Я бреду обратно в свои покои, ноги деревянные, как и все тело. Утреннее предвкушение полностью смыто пророчествами Бронвен.
Убийца или труп.
Два варианта будущего для меня.
Оба жуткие.
Как бы ни разочаровало меня поведение Данте, я не желаю ему смерти и не представлю, что может заставить меня передумать.
Однако и мысль обречь Лоркана и его народ на гибель тоже не очень привлекательная. Особенно если учесть, что при таком раскладе я – труп. У меня нет ни малейшего желания отправляться на тот свет. Мне так много еще предстоит сделать и увидеть в этом мире. Так много приключений мне еще предстоит, так много мужчин, которых нужно поцеловать, и родных, которых нужно найти.
Хоть я и не в восторге от осознания, кто мои настоящие родители, мне любопытно познакомиться с колдуньями, чей род я продолжаю. Возможно, лучше отплыть в Шаббе, пока не прекратится эта бойня за троны? И почему я не догадалась спросить Бронвен, что случится с Данте и Лором, если я никогда не вернусь в Люче?
Да, тогда я нарушу клятву, данную королю воронов, но он уже нашел Мериам, и рано или поздно барьер падет. А потом…
А потом я вернусь на сцену, хочу того или нет.
Я цепляюсь пальцами за каменный подоконник, розовый остров вдалеке то исчезает, то вновь проявляется за стеной дождя.
А если сам Лоркан проникнет за барьер? Конечно, по доброй воле он никогда туда не отправится, но ведь можно его туда заманить?
У всех есть слабости. Нужно только отыскать его слабое место.
Или можно просто превратить его в кусок железа и отправить через барьер на спине Минимуса.
О, король воронов придет в ярость! Но, по крайней мере, он будет в безопасности. Данте будет в безопасности. Возможно, я тоже. Или все равно умру, но хотя бы эти двое смогут ненавидеть друг друга еще как минимум несколько столетий.
– Коннор… – бормочет Феб с кровати. Я решаю, что он разговаривает во сне, однако он добавляет: – Ты обещала принести мне завтрак, Пиколина, но я не вижу ни еды, ни очаровательного темноволосого ворона.
Опасаясь, что выражение лица выдаст мое мрачное настроение, я не отрываю взгляда от Шаббе.
– Сегодня еду подавал ворон с каштановыми волосами. Кажется, ты упоминал, что тебя не привлекает такой цвет волос.
Феб зевает.
– Учитывая, что тот, второй, – сын Коннора, его визит в эту спальню вышел бы неловким.
– Сын? – Я резко поворачиваюсь, пророчества Бронвен отходят на второй план.
– Ага. По словам Ифе, смертная женщина родила ему сына за несколько десятилетий до первого сна воронов.
Вдруг накатывает беспокойство за друга: неужели ему приглянулся человек, который, возможно, никогда не ответит ему взаимностью? Такое случалось прежде, и сердце друга было разбито.
– Он играет за обе команды. Я узнавал. Хотя какая разница, раз мы все равно уходим. – Феб испускает преувеличенно горький вздох. – Придется выбирать между ракоччинами и сельватинами.
– Это еще почему?
– Из-за моей преданности определенному человеку. – Он одаривает меня полуулыбкой. – Ничего страшного. Мне начинают нравиться крепкие мужчины.
– Останься.
Взгляд его изумрудных глаз твердеет. Феб усаживается.
– Полегче, Пиколина.
– Серьезно, Фебс. Тебе безопаснее остаться.
– Я последую за тобой, куда бы ты ни пошла, даже в людские болота.
Стук в дверь вынуждает меня оставить тему. На время.
– Войдите!
Сердце, которое колотилось от страха, а затем от чувства вины, теперь колотится от мрачного предвкушения. Я одновременно хочу уйти и не хочу уходить.
Я ожидаю прибытия наших сопровождающих, однако у появившегося в дверном проеме мужчины нет крыльев.
– Слышал, вы уходите. – На нас смотрит Лазарус, огненный фейри, который работал целителем при двух королях фейри. Видимо, пристрастие воронов к раскрашиванию лиц передалась и этому гиганту: его янтарные глаза подчеркнуты черными полосами, делающими его похожим на матерого воина.