Авессалом хорошо знал, что брак с Вирсавией был вынужденным по причине ее беременности. А теперь Соломона обучает сын Бенаи.
— Рад нашей встрече Иодай бен Беная, — сказал Авессалом, — Я давно не видел твоего брата Аммизавада? Надеюсь, он в полном здравии?
— Я иду сейчас в комнаты Вирсавии и увижу его. Царь поручил ему охранять Соломона.
— Какая может с ним беда случится, лучше пусть идет ко мне в оруженосцы. Так и передай ему.
Иодай попрощался и ушел. Много вопросов осталось у него на языке. Зачем сыновья Бенаи опекают Соломона, может, правы злые языки, что его тянут в наследники. Можно порадоваться, что это не Амнон, но лучше от этого не стало.
Авессалом в задумчивости покинул дворец, и сев в паланкин направился за город. Там его слуги уже разбили лагерь. Когда на него нападала тоска, Авессалом всегда выбирался на прогулку в свои владения.
За городом к паланкину подскакали на лошадях несколько воинов. Амессай приклонил голову.
— Мой господин.
— Поехали, — хмуро произнес Авессалом и задернул занавеску.
Караван царевича двигался на запад до вечера. Вечером разбили лагерь. Амессай вошел в шатер Авессалома. Тот был мрачнее обычного.
— Господин. Я хотел бы узнать. Почему мы так близко подошли к границе Гата?
Авессалом взглянул на своего офицера и сказал:
— Год назад нас покинул Ионадав бен Шама. Он хороший воин, и сейчас служит в Западном корпусе. Но недавно я получил письмо от нашего друга. Ионадав возвращается на службу.
— Прекрасная новость, — обрадовался Амессай, — Я сильно скучал без него.
Полог шатра откинулся, и воин громко произнес:
— Мой господин.
— Говори.
— К вам прибыл Ионадав бен Шама. Он просит принять его.
Авессалом был удивлен.
— Давай впусти его.
Ионадав вошел и поклонился царевичу.
— А мы уже начали скучать без твоего общества, — заметил царевич.
— Теперь не придется! — весело произнес Ионадав, — Мой господин, как я рад вновь видеть вас!
— Я сильно скучал без твоего общества Ионадав, — сказал Авессалом, — При дворе царя слишком все обыденно.
— Я рад вновь вас видеть мой господин.
— Ну, так скажи, чем ты занимался этот год, — весело спросил Авессалом, — Может, ты уже женат?
— Увы, — развел руками Ионадав, — Я одинокий волк. А здесь я по особому поводу. Как вы знаете, я приставлен к царевичу Амнону, и он сейчас идет к вам.
— Амнон, — удивлено спросил Авессалом, — Что ему здесь надо.
— Он узнал, что вы здесь неподалеку и очень захотел вас навестить.
— Может ему послать красивую филистимлянку, пусть окрутит его, чтобы он забыл про нас? — невесело бросил Авессалом.
— Да, это было бы весело, — заметил Ионадав и продолжил, — в общем, он идет сюда и мой долг предупредить вас.
Снаружи раздавались недовольные голоса. Полог шатра откинули в сторону, и вошел высокий молодой человек.
— Здравствуй брат. Примешь меня в свою компанию?
Авессалом напряженно посмотрел на вошедшего. Тот был скромно одет в военно-полевую одежду. Он с гордым видом взирал на людей Авессалома и нахально усмехался, видя замешательство своего брата.
Наконец Авессалом гордо вскинул голову и развязно произнес:
— Заходи Амнон. Что будешь пить. Есть вино и лепешки с медом.
Амнон взглянул на окружение царевича.
— Отошли своих людей. Ты разве не желаешь посидеть один на один со своим братом.
Авессалом дал знак Амессаю и Ионадаву удалиться.
Ионадав вышел из шатра.
— Ионадав, — Амессай обнял того, — Тут без тебя все скисло. Пошли ко мне. У меня есть бутылочка вина.
— Пошли, — весело сказал Ионадав.
Наутро Ахимаац и Ионафан встали пораньше. Вчера они прибыли в свите Амнона, но от вечерней попойки отказались. Придворная свита не считала зазорным в чем-то себе отказывать. Но Ахимаац и Ионафан дети священников и были воспитаны иначе.
— Похоже, братья царевичи вчера хорошо погуляли? — сказал Ахимаац.
Ионафан поискал глазами царственных отпрысков. Авессалом стоял мрачный возле своего шатра и смотрел в сторону рощи, куда вели Амнона два воина.
— Похоже, Амнон слишком перепил, — произнес Ионафан, — Теперь будет до обеда валяться в повозке.
— И что Авессалом будет его ждать, — Ахимаац с интересом смотрел на царевича.
— Без Амнона он все равно не уедет, — убежденно сказал Ионафан, — Это слишком опасно для его чести.