Он еще не двигался, но Теблоры успели увидеть, что это существо не похоже на них. Длинные конечности с лишними суставами, натянувшаяся кожа бледнее лунного света. Масса иссиня-черных волос закрывала склонившееся к полу лицо, походя на вросшие в камень тонкие корни. Демон был явно женского пола.
Конечности дернулись.
Байрот подошел поближе и заговорил мягким, тихим голосом: — Ты свободен, Демон. Мы Теблоры из племени Урид. Если хочешь, мы поможем тебе. Скажи, чего тебе нужно.
Руки и ноги теперь просто дрожали. Тварь медленно подняла голову. Познавшая вечную тьму рука выскользнула из-под тела, ощупала каменный пол. Пальцы задели волосы, и они рассыпались как пепел. Затем рука легла вдоль тела. Напряглись мускулы рук, плеч, шеи — тварь при помощи резких, неуклюжих движений села. Потянула за пыльные волосы, обнажая лысую макушку, блестяще — белую.
Байрот шагнул было, чтобы поднять демона, но Карса удержал его. — Нет, Байрот Гилд, она познала слишком много прикосновений камня. Думаю, ее лучше не трогать еще долгое, очень долгое время. Может быть, никогда.
Байрот мрачно поглядел на Карсу, вздохнув: — Карса Орлонг, я слышу в твоих словах мудрость. Снова и снова ты меня поражаешь. Нет, я не хочу тебя обидеть. Я почти готов восхищаться. Прости мне слова, идущие от сердца.
Карса пожал плечами и перевел взгляд на демона. — Теперь нам остается ждать. Демон познал жажду? Голод? Ее горло не принимало воды много поколений, ее желудок забыл, для чего предназначен, легкие не впускали в себя достаточно воздуха с момента, когда опустилась плита. Хорошо, что сейчас ночь, иначе ей выжгло бы глаза… — Тут он замолчал, потому что демон — женщина встала на четвереньки и подняла голову. Им впервые удалось увидеть ее лицо.
Полированный мрамор лишенной недостатков кожи, широкий лоб и огромные полуночные глаза, похожие на оникс. Их тоже пятнал слой пыли. Высокие, торчащие скулы, широкие губы высохли, покрылись кристалликами соли.
— В ней нет воды, — сказал Делюм. — Совсем.
Он пошел на стоянку, чтобы принести бурдюк.
Женщина медленно села на корточки, потом попыталась встать.
Воинам было трудно устоять на месте, и они приготовились подхватить ее, когда она упадет.
Казалось, она это заметила, и уголок рта чуть приподнялся.
Одно движение преобразило все ее лицо. Карсу словно ударили молотом в грудь. «Она смеется над своим плачевным состоянием. Вот первая ее реакция на свободу. Она в затруднении, но может смеяться над собой. Услышь меня, Уругал Плетеный. Я заставлю пленивших ее пожалеть о своих делах, а если они мертвы — то их потомков. Эти Тлан-имассы… я объявляю их личными врагами. Я, Карса Орлонг, клянусь в этом».
Делюм вернулся с водой, но замедлил шаг, увидев, что она уже встала.
Она была тощей: все тело — одни углы и впадины. Груди торчали в стороны, потому что грудина выступала килем. Казалось, у нее слишком много ребер. Ростом женщина была с Теблора — юнца.
Заметив бурдюк в руке Делюма, она не потянулась к нему. Вместо этого она принялась рассматривать яму, в которой лежала.
Карса видел, как вздымается и опадает грудь, но в остальном она стояла недвижимо.
Байрот заговорил: — Ты Форкасаль?
Она поглядела на него и снова чуть улыбнулась.
— Мы Теблоры, — продолжил Байрот, и улыбка ее стала заметнее. Карса понял, что демон узнает слово и оно почему-то кажется забавным.
— Она понимает, — сказал он вслух.
Делюм поднес бурдюк. Она глянула на него, покачав головой. Он замер.
Карса видел, что глаза прояснились, да и губы кажутся более полными. — Она оправилась, — сказал он.
— Свобода — вот единственное, что было нужно, — заметил Байрот.
— Так лишайник намокает ночью, — согласился Карса. — Жажду она утолила, высосав воду из воздуха…
Тут она бросила на него резкий взгляд. Тело напряглось. — Если я чем-то обидел…
Не успел он вздохнуть, как женщина оказалась рядом. Пять мгновенных ударов — он опрокинулся на спину, кожу жгло, будто он упал не на камень, а на гнездо огненных муравьев. Воздух вышел из легких. Тело пронизала боль. Он не мог двигаться. Послышался боевой клич Делюма — оборвался сдавленным хрипом — еще одно тело шлепнулось о камни…
Байрот крикнул сбоку: — Форкасаль! Стой! Оставь его… — Карса поморгал, изгоняя слезы, и обнаружил, что женщина нависла над ним — глаза блестят как два черных озера, губы пухлые, красные даже в звездном свете.
Она проскрежетала на языке Теблоров: — Они не оставляют тебя, не так ли? Давние мои враги. Кажется, разбить их кости оказалось недостаточно. — Затем взор ее чуть смягчился. — Ваш род заслуживает большего. Думаю, мне нужно ждать, Воин. Ждать, видеть, что случится с тобой, прежде чем я решу принести свой вечный покой.
Байрот вскрикнул с десяти шагов: — Форкасаль!
Она выпрямилась и повернулась с необычайной живостью: — Вы глубоко пали, раз исказили мое имя, не говоря уже о своем. Я Форкрул Ассейла, юный воин. Не демон. Меня зовут Тишина, а также Приносящая Покой. Предупреждаю: меня так и тянет принести его прямо сейчас, так что убери руку от меча.
— Но мы тебя освободили! — воскликнул Байрот. — А ты ударила Карсу и Делюма!
Она засмеялась: — Икарий и проклятые Т'лан Имассы будут недовольны, узнав, что ты испортил их работу. Но ведь Икарий наверняка не помнит о произошедшем, а Т'лан Имассы далеко. Что же, второго шанса я им не дам. Но я знаю, что такое благодарность, и потому скажу тебе так: воин по имени Карса избран. Если я хотя бы намекну на конечную цель его служения, ты захочешь его убить. Но в этом не будет пользы, ведь избравший найдет другого раба. Нет. Следи за другом. Береги его. Придет время, когда он встанет, желая изменить мир. Когда придет это время, я буду там. Ибо я несу мир и покой. В тот миг прекрати охранять его. Сделай шаг назад, как сделал сегодня.
Карса со всхлипом втянул воздух в саднящие легкие. Его захлестнула волна дурноты. Приподнявшись на локте, Карса выблевал на пыльный пол. Кашляя и задыхаясь, он смутно расслышал, что Форкрул Ассейла — женщина по имени Тишина — уходит.
Миг спустя Байрот встал на колени рядом с ним. — Делюму совсем плохо, Воевода. Голова… Из трещины в черепе каплет жидкость. Карса Орлонг, я сожалею, что выпустил эту… эту тварь. Делюм сомневался…
— Но он же… — Карса еще раз кашлянул, сплюнул, ощутив волну боли в сломанных ребрах, и встал. — Ты не мог знать, Байрот Гилд, — пробормотал он, утирая слезы с глаз.
— Воевода, я не вытащил оружия. Я не пытался защитить тебя как Делюм…
— И поэтому один из нас невредим, — зарычал Карса, двинувшись в угол, где лежал Делюм. Его одним движением швырнули о стену. На лбу виднелись четыре трещины, из расколотого черепа капала желтоватая жидкость. На кости были заметны отпечатки ногтей демоницы. Глаза Делюма были широко раскрыты, но лишены разума, лицо обвисло, как бы лишившись вместе с мыслями всякого выражения.
Байрот присоединился к нему. — Глянь, влага прозрачная. Это мыслекровь. Делюму Торду не оправиться от таких ран.
— Да, — пробурчал Карса, — не оправиться. Если мыслекровь вытекла, дело плохо.
— Моя вина.
— Нет. Делюм ошибся, Байрот Гилд. Я убит? Форкасаль не хотела меня убивать. Делюм должен был делать как ты. То есть ничего.
Байрот моргнул. — Она говорила с тобой, Карса Орлонг. Я слышал шепот. Что она сказала?
— Я мало что понял, только что она приносит покой смерти.
— Наши сказания искажены.
— Точно, Байрот Гилд. Идем, пора перевязать раны Делюма. Мыслекровь соберется в бинтах и высохнет, закрыв трещины. Может, она не вся вытечет и Делюм сможет вернуться к нам.
Двое воинов вернулись на стоянку. Придя туда, обнаружили, что свора сбилась в кучку, псы дрожат и повизгивают. Следы Тишины вели через центр площадки. На юг.
Жгучий, ледяной ветер свистел над гребнем перевала. Карса Орлонг сидел спиной к скале и смотрел на Делюма Торда, а тот ползал на четвереньках среди собак. Он вытягивал руку, чтобы их погладить или подергать за шерсть; изо рта исходили высокие скулящие звуки, половина лица постоянно улыбалась.