Послышался новый голос, женский: — Мы видели трупы, положенные рядами у лагеря охотников. Видели телеги, забитые мертвыми малазанами. Горожане воют. Но нам сказали, что вас было всего трое…
— Нет, двое. Наш спутник Делюм Торд был ранен в голову и разум его улетел. Он бежал вместе с собаками. Будь разум его цел, держи он в руках меч из кроводрева…
Сюниды вдруг забормотали, с суеверным почтением повторяя слово «кроводрево».
Карса скривился. — Что за безумие? Неужто сюниды забыли старые пути Теблоров?
Женщина вздохнула: — Забыли? Да, очень давно. Наши дети убегали ночами из дома, чтобы блуждать в южных низменских землях, они жаждали их проклятых денег — кусочков металла, вокруг которых будто бы крутится вся жизнь. Наших детей подло использовали — некоторые даже возвращались в долины, но только чтобы шпионить для охотников. Они сожгли тайные рощи кроводрева, убили лошадей. Измена собственных детей — вот что сломило сюнидов, урид.
— Нужно было выловить этих детей, — сказал Карса. — У ваших воинов были слишком мягкие сердца. Дети перестали быть сюнидами. Я убью их за вас.
— Тебе трудно придется, если ты решишь их отыскать. Они рассеялись, пали, их продали в рабство за долги. Иные ушли на далекие расстояния, в великие города Натилог и Генабарис. Нашего племени больше нет.
Сюнид, что заговорил первым, добавил: — К тому же, урид, ты в цепях. Ты теперь собственность Мастера Силгара, а от него не сбежал еще ни один раб. Больше тебе никого не убить. Как и нас, тебя поставят на колени. Слова твои пусты.
Карса вновь подступил к бревну. На этот раз он взялся за цепи, намотав их на руки как можно туже.
И напряг спину. Мышцы надулись, ноги уперлись в бревно. Треск, хруст — и резкий, громкий щелчок.
Карсу отбросило на глиняный склон, цепи порвались. Стерев пот с глаз, он погялдел на бревно.
Ствол раскололся во всю длину.
С дальнего конца донесся изумленный вздох. Звякнули упавшие цепи. — Худ меня подери, Карса Орлонг, — шепнул Торвальд, — ты не выносишь оскорблений, не так ли?
Руки и ноги Карсы уже не были прикованы к бревну, но все же оставались в кандалах. Воин размотал цепи с израненных, покрытых кровью рук, подобрал один из прутов. Прижав ножную цепь к бревну, вставил конец стержня в одно из звеньев и принялся изгибать его обеими руками.
— Что случилось? — спросил кто-то. — Что за звук?
— Треснул позвоночник урида, — пренебрежительно сказал первый сюнид.
Торвальд холодно хихикнул: — Боюсь, Ганел, тебе выпал рывок Повелителя.
— Ты о чем, Ном?
Звено лопнуло; кусочек металла пролетел по траншее и плюхнулся в жижу. Карса вытащил цепь из проушин ножных кандалов. Принялся ломать ту, что сковывала запястья.
Снова короткий треск. Он освободил руки.
— Да что там?!
Третий треск — Карса сорвал цепь с железного прута — неповрежденного, с острым неровным концом. И вылез из траншеи.
— Где тут Ганел? — прорычал он.
Все сюниды, кроме одного, сжались при его словах. — Я Ганел, — сказал воин, который не пошевелился. — Значит, это не позвоночник сломался. Что же, воин, убей меня за слова сомнения.
— И убью. — Карса прошел по помосту, поднял железный прут.
— Если убьешь, — торопливо сказал Торвальд, — остальные могут поднять крик.
Карса замер.
Ганел усмехнулся ему: — Если пощадишь меня, тревоги не будет. Урид, сейчас еще ночь, больше звона до рассвета. Ты успеешь убежать…
— А вас накажут за молчание, — сказал Карса.
— Нет. Мы спали.
Заговорила женщина: — Приведи уридов во всем их числе. Истребив всех в этом городе, вы сможете свершить суд над Сюнидом. Ваше право.
Карса колебался. Кивнул. — Ганел¸ я дарю тебе еще один кусок жалкой жизни. Но я вернусь и вспомню тебя.
— Не сомневаюсь, урид, — отвечал Ганел. — Больше не сомневаюсь.
— Карса, — вмешался Торвальд, — я могу быть низменником и всё такое…
— Я освобожу тебя, дитя, — бросил урид, отворачиваясь от траншеи сюнидов. — Ты явил смелость. — Он прошел в сторону человека. — Слишком худой, чтобы идти. А бежать и вовсе не сможешь. Всё еще желаешь свободы?
— Худой? Я потерял не более полстоуна веса, Карса Орлонг. Я могу бежать.
— Недавно ты плакался…
— Ради сочувствия.
— Ты искал сочувствия у урида?
Костистые плечи человека поднялись: — Стоило попытаться.
Карса разорвал его цепь.
Торвальд растер руки. — Благослови тебя Беру, приятель.
— Держи низменских богов при себе.
— Конечно. Извиняюсь. Все что ты скажешь. — Торвальд полез по склону. У лестницы помедлил: — А как с люком, Карса Орлонг?
— Что с ним? — буркнул воин, пробираясь мимо низменника.
Торвальд поклонился, взмахнув тощей рукой в жесте благодарности. — Веди меня куда захочешь.
Карса замер на первой ступени, оглянулся на человека. — Я воевода, — зарычал он. — Ты желаешь, чтобы я вел тебя, низменник?
Ганел сказал из своей траншеи: — Будь осторожнее с ответом, дарудж. У Теблоров не бывает пустых слов.
— Ну, э… это было лишь приглашение. Чтобы он шел впереди…
Карса полез наверх.
Оказавшись под люком, внимательно смотрел края. Вспомнил, что снаружи есть железный засов, вставляемый в проушины. Карса вставил конец прута от цепей под доску, что была около засова. Задвинув его как можно дальше, принялся работать как рычагом, все сильнее налегая на стержень всем весом.
Резкий щелчок; крышка люка чуть подпрыгнула. Карса поднял ее плечом. Петли заскрипели.
Воин застыл, подождал какое-то время и начал снова, уже осторожнее.
Когда голова смогла подняться над просветом люка, он смог различить слабый свет лампы с дальнего концы сарая, увидел там троих низменников за круглым столиком. Это не солдаты — Карса уже видел этих людей в компании рабовладельца Силгара. Со столика доносится тихий стук игральных костей.
Карса счел удивительным, что люди не услышали скрипа петель. Затем его уши уловили множество иных звуков — разнообразные трески и стоны древесины, а снаружи вой ветра. С озера пришла буря, дождь хлестал по северной стене строения.
— Уругал, — чуть слышно произнес Карса, — благодарю тебя. А теперь узри…
Подняв дверцу люка одной рукой, воин осторожно скользнул на пол. Отодвинулся так, чтобфы Торвальд смог неслышно выползти за ним, потом медленно опустил крышку. Жестом руки велел Торвальду оставаться на месте; тот рьяно кивнул. Карса не спеша преложил железный стержень в правую руку и двинулся вперед.
Только один из троих охранников мог бы заметить его краем глаза — но внимание человек поглотили скачущие по столу кости. Остальные сидели спинами к траншеям.
Карса полз по полу, пока не очутился в трех шагах от людей, затем безмолвно присел.
И рванулся в атаку, хлестнув прутом по голове без шлема, затем по второй голове. Третий охранник глядел раззявив рот. Карса перехватил запятнанный алым конец прута левой рукой и ударил низменника по горлу; тот свалился со стула, недвижной грудой рухнув у дверей.
Карса положил прут на стол, присел около одного из убитых и стащил с него оружейный пояс.
Торвальд подошел ближе. — Худов ночной кошмар, — пробормотал он, — вот кто ты такой, урид.
— Выбери себе оружие, — приказал Карса, переходя к другому трупу.
— Сейчас. Но куда мы побежим, Карса? Они будут думать о северо-западе, ведь ты оттуда пришел. Они помчатся к подножию прохода. У меня есть друзья…
— Я не намерен бежать, — прогудел воевода, набросивший два пояса на плечо. Длинные для человека мечи казались миниатюрными, когда лежали на его спине. Он снова подобрал прут с острым концом. И повернулся к выкатившему глаза Торвальду: — Беги к друзьям, низменник. Сегодня ночью я устрою отличный отвлекающий маневр, прикрывая твой уход. Сегодня ночью Байрот Гилд и Делюм Торд будут отмщены.
— Не жди, что я отомщу за твою смерть, Карса. Что за безумие! Ты уже совершил невозможное. Советую поблагодарить Повелительницу за поддавки и бежать как можно дальше. Если забыл, в городе полно солдат.