Эффект не заставил себя ждать: сердце начало бешено колотиться, огонь разлился по мускулам, похоть и ярость вспыхнули в груди.
Карса вновь осознал себя лишь снаружи. Город он видел сквозь кровавую пелену. В воздухе стоял зловонный запах нижеземцев. Теблор двинулся вперёд, хотя ног уже не чувствовал. Он не сводил взгляда с обитой бронзой двери большого деревянного дома.
В следующий миг она полетела внутрь, а Карса вошёл в низкую прихожую. Наверху кто-то закричал.
Затем, уже на лестничной площадке, предводитель оказался лицом к лицу с широкоплечим лысым ребёнком. За спиной у нижеземца скорчилась женщина с седоватыми волосами, а за ней — полдюжины слуг, которые уже бросились наутёк.
Лысый ребёнок только-только снял со стены длинный меч, ещё даже не успел вынуть его из усыпанных самоцветами ножен. В глазах нижеземца плескался ужас, недоумённое выражение не покинуло его лица, даже когда голова покатилась с плеч.
Затем Карса очутился в последней комнате, наверху, пригнулся, чтобы не удариться головой о балки, перешагнул через трупы двух последних слуг. В доме у него за спиной стояла тишина. А перед теблором за кроватью с балдахином пряталась молодая нижеземка.
Теблор уронил меч на пол. В следующий миг он уже поднял девушку перед собой. Та принялась молотить ногами по коленям Карсы. Правой рукой он ухватил её затылок, прижал лицом к покрытому маслом нагруднику.
Девушка попыталась вырваться, а затем вдруг откинула голову, широко распахнув глаза.
Карса расхохотался и швырнул её на постель.
Из глотки у девушки вырвался совершенно животный звук, ладони с длинными пальцами вцепились в теблора, когда тот навис над ней.
Нижеземка вонзила в него ногти, спина её выгнулась дугой от необузданного желания.
Она потеряла сознание, прежде чем Карса управился. Отстранившись, он заметил между собой и нижеземкой кровь. Выживет. Кровь-масло не церемонится с ранами плоти.
Предводитель вновь оказался снаружи, под дождём, с мечом в руках. Тучи на востоке начали светлеть.
Теблор направился к соседнему дому.
Затем сознание покинуло его, а когда Карса очнулся, он обнаружил, что очутился на чердаке. В окно на дальнем конце помещения лился яркий солнечный свет. Предводитель стоял на четвереньках, с ног до головы покрытый кровью, а рядом валялось тело толстого ребёнка в рассечённых одеждах. Раскрытые глаза невидяще уставились на потолок.
Теблора била крупная дрожь, хриплое дыхание вырывалось из груди, глухо отдаваясь эхом под сводом тесного, пыльного чердака. Карса услышал где-то снаружи крики и подполз к окну.
Внизу он увидел главную улицу и понял, что почти добрался до западных ворот. Толстое стекло искажало фигуры, но теблор различил всадников — малазанских солдат. У него на глазах — и к великому удивлению Карсы — нижеземцы вдруг поскакали к воротам. Топот копыт быстро затих на западе.
Воин медленно сел. Снизу не доносилось ни звука, поэтому теблор понял, что никого живого в доме не осталось. К тому же Карса был уверен, что прошёл ещё не меньше дюжины таких домов, иногда входил в главную дверь, но чаще — через чёрный ход. И в тех домах теперь тоже царило безмолвие.
Обнаружили побег. Но что же охотники за головами? Что с горожанами, которые так и не вышли на улицы, хотя день уже клонится к вечеру? Скольких же я перебил?
Тихие шаги снизу: пять, шесть человек разошлись по комнате под Карсой. Теблор принюхался — все его чувства по-прежнему были обострены кровь-маслом, — но запах нижеземцев ещё не добрался на чердак. Впрочем, предводитель и так понял, что это не солдаты, а охотники. Он набрал полную грудь воздуха, задержал дыхание, кивнул сам себе. Да, воины работорговца. Решили, что они умнее малазанцев, хотят добыть меня для своего господина.
Карса не шевелился — стоит чуть-чуть переместить вес, и его услышат! Медленно повернув голову, теблор взглянул на люк в полу. Крышка закрыта. Сам он не помнил, чтобы закрывал её, так что, наверное, упала под собственным весом. Но как давно? Предводитель посмотрел на труп ребёнка. Из широких ран ещё медленно сочилась густая кровь. Значит, прошло уже довольно времени.
Карса услышал голоса внизу и вдруг понял, что понимает этот язык.
— С колокол тому, господин. Может, больше.
— Тогда где же торговец, Балантис? Вот его жена, двое детей… четверо слуг — у него же вроде больше было?
Снова шаги.
— Проверь наверху…
— В спальне слуг? Сомневаюсь, что толстяк Балантис сумел бы взобраться по такой лестнице.