Я думала, Бен тоже поржет, но он наоборот посерьезнел.
— Мои родители иногда устраивают крутые вечеринки, и иногда они тоже приходят. Не доверяй этим людям.
Он ничего не объяснял, предостережение и так было ясно.
Я выдавила смешок.
— Не волнуйтесь, ребят, я не собираюсь играть с большими шишками этого города. Меня больше волнует, чтобы дома был хоть сухой завтрак, а на ногах какая-нибудь обувь.
Теперь взволнованное выражение их лиц сменилось чем-то вроде грусти и, так как последнее, что я хотела бы от людей — это жалость, я уже было открыла рот, чтобы сменить тему, но подошедший учитель отправил нас в класс. На сей раз я была не одна, а со своими новыми друзьями. Мы вошли, и я с облегчением заметила, что места для избранных тут немного в стороне — это облегчало мою жизнь, но было интересно, займет ли их кто-нибудь, если законные хозяева не придут. Я села рядом с Беном.
И вот, сразу же после звонка вошли двое невообразимо красивых представителей человечества и направились в свой дальний особенный уголок. Это был Лексен — из троицы Даркенов, он привлекал к себе больше внимания, и миниатюрная брюнетка. Она не могла похвастать ногами, как у той, рыжей, но была еще более красива, если это вообще возможно. Длинные, черные как перья ворона блестящие волосы спускались до лопаток, белая кожа. У нее были пухлые розовые губы, которые она плотно сжимала, будто хотела сдержать крик. В форме глаз было что-то азиатское, а цвет у них был почти такой же глубокий, как и у ее спутника.
Несмотря на все предостережения и забыв про раздраженность их поведением в школе и городе, я глянула на Лексена. Он был похож на затаившегося, но всегда готового к прыжку льва. Неудивительно, что эти хищники все держали в руках. Даже парта казалась ему мала. Как и все другие избранные ученики он не носил ни книг, ни тетрадей. Неужто им не нужно было ничего записывать? Хотя, скорее всего оценки уже давно куплены.
Мы смотрели друг другу в глаза на несколько мгновений дольше, и в мою душу прокралась черная, как космос, пустота — вот как чувствует себя добыча. Огромным усилием воли я оторвала взгляд. Все внутри меня дико орало, чтобы я держалась как можно дальше от всех этих элитных ребят, а в особенности от него, и вообще как можно меньше привлекала их внимание. Нужно быть осторожнее.
В остальном до обеда все прошло без происшествий, я даже начала потихоньку привыкать к этой новой школе и непривычным полезным штуковинам.
Позднее, как и договаривались, встретилась с Карой возле шкафчиков, мы скинули туда все вещи и с карточками бедняков встали на нужную движущуюся дорожку до столовой. В этой школе все обедали одновременно, чего нигде раньше я не видела. В моей предыдущей, например, классы обедали по очереди. Впрочем, когда мы вошли в столовую, стало понятно почему так.
— Твою ж мать, — только и смогла выдохнуть я, с округлившимися глазами разглядывая это огромное помещение.
— Да уж, в Старлайте любят удивлять, — крякнула Кэра. — Будущим кандидатам в президенты должно, ведь, быть удобно.
Сказать «удобно» — значит не сказать ничего. Для этого куполоподобного сооружения, сплошь состоящего из восьмиугольных окон, лучше бы подошло «умопомрачительно круто». Вокруг все было белое и блестящее, помещение было наполнено солнечным светом и теплом, будто наперекор изменчивой погоде Орегона. Кара вела меня между разноуровневыми зонами и отдельными секциями к середине зала, где располагался здоровенный буфет.
— В общем, нам положено брать только красную еду. Все остальные могут брать вообще все, что угодно, а наши представители высших слоев вообще едят вон там. — Она показала рукой на возвышающуюся платформу, с которой, должно быть, зал был виден как на ладони.
— А где едят двенадцатиклассники? — спросила я, оглядываясь вокруг.
Кара все это время смотрела на балкон, потом оторвалась и ответила:
— У нас тут нет разделения на классы. Есть только элита и все остальные. Просто не садись на их места, и все будет ок.
Я пожала плечами: ну, уж это без проблем.
Очередь была не очень длинной, так что ждать долго не пришлось. Стойка была футов двадцать в длину. Кара показала, куда приложить карточку, и по маленькому конвейеру выехал красный поднос.
— Это, поди, чтобы мы не забывали свое место, да? — сказала я, наморщив нос: часть очарования этим волшебным местом вдруг поубавилось.
Кэра сказала, что таким образом выделяют учеников-бюджетников. А потом, немного помедлив, добавила:
— Ну, чтобы работники не дали нам что-нибудь из общего меню.
Перед нами были две постоянно ржущих и болтающих о каких-то тусах и новых сумках девчонки, я же шла, молча. Последние восемь месяцев я из своего горя и окружающий-то мир слабо замечала, заставляя себя дышать, переставлять ноги, как-то питаться, и старалась не сойти с ума. А когда горе поутихло, я осознала, что смерть моих родителей сделала из меня совсем другую Эмму, и теперь надо было еще понять, кто эта девочка.
Я увидела маленькие разноцветные таблички с названием и описанием каждого блюда и поняла, что Кара имела в виду. Я шла, успокаивая себя мыслью, что даже если дома было пусто, то здесь-то я точно смогу поесть.
Как ни странно, красные блюда оказались очень даже хороши. И вот, на моем подносе уже была паста под сливочным соусом, булочка, очень, на вид, свежий фруктовый салат и тарелка с небольшой куриной грудкой в кляре — мой сегодняшний протеин. Напоследок поставила себе стакан апельсинового сока и бутылку воды. Отошла в сторонку, чтобы дождаться Кару. Желудок урчал в предвкушении этой прекрасной еды. Просто не терпелось уже поесть, и я с трудом сдерживалась, чтобы не накинуться на обед как дикарь.
— Да чтоб их! Рерышки до сих пор в розовом меню! — жаловалась подружка, когда мы отходили. — Как-то на кухне пообещали, что постараются внести их в красное меню, но они еще в розовом.
Я даже ничего не ответила, ведь, во-первых, это была лучшая еда за последнее время, а во-вторых, я предусмотрительно обходила все не красное, так что и не подозревала, что таит в себе розовое меню.
Даже здесь скамейки были мягкие и такие удобные. Все же, хоть желудок уже сотрясали голодные спазмы, я сделала над собой титаническое усилие и выпила воды, и только потом протянула немного подрагивающую руку за ножом и вилкой, чтобы мелко порезать на удивление сочную грудку. А над ухом Кара болтала обо всем, что только приходило ей в голову.
Я постепенно привыкала к новой болтливой, общительной подруге, ведь благодаря ее стараниям не возникало неудобных пауз, да и ответов от меня почти не требовалось. После полтарелки пасты желудок вновь подал сигнал, и я поняла, пора остановиться, пока не стало плохо. Пришлось отставить поднос, даже зная, что дома нет ни Финниганов, ни еды.
И только я отложила вилку, слева от меня бухнулся Бен, с той же обворожительной улыбкой:
— Эй, я тут подумал, раз мы теперь Лучшие Друзья Навеки, будем тусить на обеде вместе.
Я улыбнулась в ответ и обнаружила, что позади него стоят две миниатюрные блондинки. В прочем, на этом их сходства заканчивались. У первой, которую Бен представил как Саманту, взгляд был оценивающий, пронзительно-умный. У второй были глубокие карие глаза под толстыми очками. Ее звали Лэйс — немного хипповатая, с мечтательным взглядом.
— Мы с Сэмми и Лэйс старые друзья, выросли в одном и том же уродском квартале. — С этими словами он помахал какому-то только что появившемуся парню. У того были средней длины каштановые волосы, очень серьезный взгляд и очки почти что такие же толстые как у Лэйс. — Это Дерек. Он возглавляет роту ботаников. Ему все равно, что я — гей, и он никогда не был ни на одной вечеринке, однако он один из самых крутых челов в этой школе.
Дерек плюхнулся на скамейку рядом с Лэйс и Самантой, сидевших напротив нас с Кэрой.
— Приятно познакомиться, Эмма. — сказал он. — Бен нам про тебя уже все уши прожужжал.
— Взаимно, — ответила я и пожала его руку. Он же сразу достал здоровенную книгу и водрузил ее на стол рядом с подносом.