Граф был еще не стар, выглядел моложе своих сорока пяти, но казался старообразным. Сухие манеры и ворчливый скрипучий голос более подошли бы человеку на два десятка лет старше. При этом, на вкус Мио, он был красив, — густые черные волосы, правильные черты лица, пронзительный взгляд умных серых глаз, — но настолько не изящен, не гибок и уныл, что заставлял думать о сушеной рыбе, вяленом мясе и сухарях. Понятно было, в кого уродилась дочь.
Помимо герцогини, графа и его дочери за столом сидели две невозможные клуши неопределенного возраста. Какая из них страшнее другой, Мио гадала до самого конца обеда, — та, что с бородавками на носу, или та, у которой нос стремится навстречу подбородку? Одеты страхолюдины тоже были во что-то невообразимое. Герцогине не нравились агайрские наряды: цикласы она почитала лучшей одеждой для женщин в положении — они надежно лишали фигуру привлекательности. Но даже этот уродливый балахон можно было хотя бы подобрать по размеру или перехватить под грудью поясом…
К счастью, на Анне было платье, похожее на то, в котором она приходила в гости, но не голубое, а белое, и девица Агайрон в нем казалась девочкой лет пятнадцати, а не девушкой, которую вот-вот можно будет записывать в перезрелые старые девы. Белые цветы в черных волосах, изящно наложенные румяна — явно те, что подарила Мио, — бледный розовый перламутр на губах. Анна сейчас выглядела не хуже, чем в тот день, когда явилась в гости к герцогине, и Мио искренне радовалась успехам графской дочки. Ее искренне оскорбляло все некрасивое, несовершенное и лишенное элегантности, так что она больше любовалась Анной, чем графом и его приживалками.
Тем не менее, правила хорошего тона требовали поддерживать беседу не только с дочерью хозяина (кстати, ни румяна, ни помада не сделали Анну остроумной собеседницей), а также с главой дома, и в первую очередь с ним. Мио старалась, как могла; самый ярый ее ненавистник не смог бы обвинить герцогиню Алларэ в нехватке расположения, обаяния и такта — но это обед не спасало. При виде "деревянного графа", мучительно пытавшегося подобрать тему для беседы или последовать той, что предлагала Мио, герцогине хотелось не то заплакать, не то запустить в него тарелкой.
Граф Агайрон вовсе не был глуп и нелюбезен. Недаром его считали одним из лучших умов королевства, а Руи почитал опасным соперником и уважал, хоть и недолюбливал, первого министра. Однако ж, казалось, что он добрых два десятка лет не разговаривал с женщинами, кроме дочери и прислуги, а потому забыл, как это делается. Мио могла поддержать любую "мужскую" беседу, но заговорить с гостьей о лошадях или торговых делах графу в голову не приходило; и напрасно — в то время, как братец развлекался, именно герцогиня решала большинство дел, связанных с Алларэ, и решала успешно.
— Как здоровье Его Величества? — забросила очередную сеть в воду Мио. — Я слышала, что недавно он перенес простуду.
— В данный момент король чувствует себя отменно. Небольшое недомогание прошло без вреда.
— Здоровье короля! — Мио пригубила вино. Вот с вином в этом доме все было в порядке, виноградники Агайрэ были хороши.
— Здоровье короля! — откликнулись все хором.
— А как поживают наследники? Ваши племянники показались мне многообещающими молодыми людьми, особенно… старший. — Мио хотела сказать прямо противоположное, но тут же вспомнила, что министр недолюбливает младшего из братьев. — Говорят, он пишет прекрасные эпиграммы? Вы уже пали жертвой его остроумия?
— Не довелось, — ответил граф.
— Ах, как жаль: вы могли бы прочесть нам сочинение его высочества… Флэль Кертор так хвалил поэтическое дарование принца! Я заинтригована. Еще юноша очень хорош собой. Да, воистину говорят, что королевская кровь — золотая кровь. В младшем она тоже проявляется? — Мио подбавила в голос малую толику скепсиса.
— Я не сказал бы, — пожал плечами Агайрон. — Нельзя не отметить, что принц Элграс больше похож на отца, но внешнее сходство еще не делает короля. Будущего короля, конечно, да продлятся дни Его Величества Ивеллиона так долго, как возможно!
— Жаль, что принц еще слишком молод, чтобы нас посещать. Мы с братом были бы безмерно польщены такой честью… — мечтательно произнесла Мио и стрельнула глазами в сторону графа. — И было бы очень печально, если бы принц унаследовал от дядюшки нежелание пребывать в нашем доме…
— Что вы, герцогиня! — На откровенный упрек Агайрон наконец-то отреагировал. — О каком нежелании идет речь? Я… государственные дела… но я непременно и с удовольствием нанесу вам визит.