Саур кишел, как разоренный муравейник. Благородные господа, неумело переодетые купцами, и настоящие купцы, мелкие торговцы, уносившие ноги куда подальше от беды, лишенные домов крестьяне, направлявшиеся к родне, солдаты графа Саура, оставшиеся без командиров — все эти людские полчища куда-то ехали, торопились, обгоняя друг друга. Северяне ехали на юг, южане — на север, кто-то стремился в Къелу, кто-то в Литу, некоторые говорили об Эллоне.
Саннио покосился на герцога, но тот только поджал губы и покачал головой.
— Земли Эллоны заселены весьма плотно. Те, у кого есть там родня, а также умелые ремесленники, конечно, найдут приют, но остальным придется вернуться назад уже к первым холодам. Да, кстати, Саннио, прошу вас — обращайтесь ко мне по имени.
Юноша вспомнил, что серый плащ с гербом на спине герцог велел убрать в кофр еще в доме госпожи Алларэ, сменив его на простой черный, а на костюме секретаря герба не было с самого начала. Теперь по одежде обоих всадников трудно было догадаться, кто они и кому служат.
— Это будет не вполне ладно, — тихо ответил Саннио. — Мы еще можем сойти за дядю и племянника, но не за двух друзей.
— Вы правы. Главное, не называйте меня по титулу или родовому имени, ни на людях, ни наедине — так быстрее привыкнете.
— Хорошо, дядюшка, — кивнул секретарь.
Они ехали еще три дня, и везде творилось то же самое — слишком много людей на дорогах, слишком высокие цены на постоялых дворах. Саур, многие сотни лет не знавший ни войны, ни других напастей, кроме редких вспышек черной болезни, бурлил. В беспорядочном перемещении людей не чувствовалось ни смысла, ни цели. Говорили о сожженных деревнях, о казненном по ложному обвинению в мятеже графе и его семействе, о многих убитых, повешенных и ограбленных. Серая пелена паники, словно дымка, висела в воздухе.
Саннио очень хотел знать, что нужно герцогу Гоэллону, первому советнику короля, в разоренном графстве. Он сломал себе всю голову, предполагая всякое и разное, но напрямую спросить так и не решился. С каждым днем герцог становился все мрачнее и молчаливее. Он давно уже не рассказывал секретарю занимательных и поучительных историй, не комментировал происшествия и сценки, которые в изобилии встречались по дороге. День за днем проходил в мрачном молчании.
Наконец они свернули с главной дороги и еще день ехали на запад. Здесь, в стороне от пути следования армии, суеты и паники было поменьше. Герцог выбрал довольно неприглядного вида трактир с покосившимся забором и даже на вид худой крышей. Зато внутри оказалось достаточно чисто, и, главное, немноголюдно. Помимо "дядюшки и племянника" здесь остановились лишь трое: купец с приказчиком и мрачный господин, похожий на переодетого монаха.
— Теперь мы будем ждать, Саннио, — сказал герцог. — Можете отдыхать и отсыпаться.
Чего или кого ждать, Гоэллон не уточнил. Скучая в своей комнате, окна которой выходили на лес, Саннио не знал, чем себя занять. После скоропалительной скачки через половину Собраны, после дней, от первого до последнего света, проведенных в седле, он недоумевал и злился: зачем нужно было так торопиться, до головной боли, до тупого отчаяния — и теперь валяться на постели в захолустье? Герцог же словно впал в оцепенение. Когда он не спал и не ел, то лежал на постели или сидел на стуле у окна, не шевелясь по многу часов кряду. Взгляд, направленный вдаль, ничего не выражал, а секретаря Гоэллон не замечал, лишь изредка прося его распорядиться об ужине или подать что-нибудь из вещей.
— Вы больны, дядюшка? — не выдержал как-то Саннио, после того, как герцог весь день просидел на стуле и отказался и от обеда, и от ужина. — Я могу чем-то помочь?
— Не волнуйтесь, Саннио, я совершенно здоров, — после недолгой паузы ответил Гоэллон. — Я просто жду.
— Но может, вы хотя бы спуститесь вниз, прогуляетесь?
— Зачем?
— Нельзя же вот так… целыми днями… — растерялся секретарь. — Простите, что я вмешиваюсь, но…
— Саннио, не мерьте всех по себе. Если бы вам вдруг пришел стих проваляться три дня в постели, я бы справедливо решил, что вы либо больны, либо нуждаетесь в хорошей встряске. Мне же слишком редко доводится побыть в тишине и бездействии, и еще долго не доведется. Так что возьмите денег и отправляйтесь куда-нибудь, а меня оставьте в покое. Соблазните служанку… найдите лесника и сходите на охоту… о, завтра же праздник, пойдите в церковь!