«Сосредоточься, - шепнул Кэп, продолжавший сидеть на моём плече, - попробуй дотянуться до него мысленно. Думай о хорошем. Это поможет ему услышать тебя…»
«Попробую», - мрачно отозвался я, не имея ни малейшего понятия, что делать дальше.
«Больше позитива, Мирон, - отозвался Кэп. – Ты уже добился своего, неужели отступишь?»
Да уж, противная птичка знала, чем меня взять. Отступать я не любил, тем более так, когда всё уже почти получилось. И я сосредоточился мысленно позвал раба:
«Послушай меня, парень… Я не знаю, как тебя зовут, но тварью называть не хочу. Ты человек, и я не твой хозяин. Я заплатил Тарвану деньги, чтобы избавить тебя от всего этого. Я не буду мучить тебя и морить голодом, не стану надевать ошейник. Я хочу, чтобы ты пришёл в себя, чтобы снова стал человеком… Но если ты останешься здесь… Я не смогу помочь тебе. Иди ко мне, прошу тебя…»
Раб моргнул, и передо мной неожиданно возникла картинка – маленький мальчик в колыбельке. На вид ему было… Ну, не знаю, никогда особо не разбирался в младенцах. Может, год, а может, чуть больше…
«Атта… - пролепетал малыш, - Атта…»
И протянул ко мне ручки. Это что? Это всё, что осталось от личности раба? Нехило же Нойоты постарались… За что с ним так? Но ладно, разбираться некогда. Главное – забрать его отсюда. И повторил, уже вслух:
- Иди сюда. Пойдём со мной.
И мысленно отправил малышу картинку –много вкусной еды, лохань с тёплой водой, мягкая постель.
Раб снова моргнул и медленно поднялся на ноги. Взгляд его стал более осмысленным. Он переступил порог клетки и остановился рядом. Тарван разом перестал улыбаться и воззрился на меня, как на чудо морское, но мне было плевать. Я чувствовал себя таким вымотанным, словно в одиночку разгрузил вагон с углём. Но слабость свою показывать не стоило. И я твёрдо сказал:
- Идём. Нам пора.
А потом взял раба за руку и повёл прочь со двора Тарвана, отчего-то зная, что дядюшка Матэ уже проснулся и порка вожжами вполне может воплотиться в реальность. Ну и ладно. Не жалко.
========== Глава 14. Медальон ==========
Как ни странно, дядюшка Матэ практически не ругался. Ну, не считать же серьёзной руганью пять минут местных идиоматических выражений, высказанных со столь похвальной цветистостью, что даже Шушан приоткрыл рот в восхищении. Под конец этой восхитительной тирады дядюшка Матэ даже схватил метлу и вытянул меня пару раз поперёк спины, но не сильно, скорее, для порядку. На этом воспитательный момент пришлось прекратить, потому что Шер разрыдался и бросился меня защищать, а новокупленный раб как-то сжался и забился в ближайший угол явно с твёрдым намерением никогда не покидать это гостеприимное, похвально тёмное и слегка пыльное место.
Дядюшка Матэ отбросил метлу, ещё разок цветисто выругался, но я сказал:
- Хватит. Я не мог оставить этого человека в таком положении, поверь мне. И я потратил свои деньги.
- Передаточную запись хоть оформил по правилам, бестолочь? – проворчал бывший мельник.
- Оформил, - кивнул я. – Староста заверила.
- Ладно, - проворчал дядюшка Матэ. – Сам купил – теперь сам с ним и нянчись. Давай, вытаскивай свою покупку из угла. Помыть его не мешало бы… накормить… Реш!
- Да, - всхлипнул успокоившийся Шер.
- Прекрати сырость разводить! Сходи-ка лучше да посмотри в наших вещах подходящую одёжку. Не ходить же парню голым. Как его звать-то, а, Мирен?
- Понятия не имею, - ответил я. – Он немой. А прежний хозяин называл его Тварь. И приказывал сапоги языком чистить.
Округлившиеся глаза Шера сразу вспыхнули жалостью к несчастному рабу, и он умчался наверх, искать одежду. А дядюшка Матэ только зубами скрипнул и сказал Шушану:
- Прикажи своим – пусть воды нагреют. Я заплачу.
Хозяин постоялого двора только рукой махнул:
- Твой сын изрядно отработал. Все опорки перечинил. И одна вязанка дров меня не разорит.
- Нет, - вмешался я. – Я купил – мне и отвечать. Мы с вами только насчёт нас договаривались. Вот.
И я выложил на стол с десяток лепестков:
- Этого хватит, для того, чтобы мыльню истопить?
- И на мыльню хватит, и на ужин, - быстро сказал трактирщик. – Парня сейчас лучше плотно не кормить – с голодухи живот не примет. А кашка с молоком недорого встанут. Эй, Янно! Нагрей мыльню! Да воды натаскай побольше!
Шустрый Янно со всех ног кинулся выполнять распоряжение, дядюшка Матэ отправился наверх – успокаивать Шера, а я подошёл к рабу и мягко сказал:
- Встань. Сейчас мы пойдём мыться. Не бойся, отец тебя не обидит. Он отходчивый.
Раб покорно встал. Взгляд у него вновь стал стеклянным. Ну, хоть не шарахается – и то хлеб.
- Почтенный Шушан, - спросил я хозяина, - где мыльня?
- За той дверью, - махнул рукой тот. А потом тихо добавил:
- Молодец ты, парень, что раба выкупил. У нас село вольное, мы рабов не держим. Этот выродок – один такой… Ты бы поосторожнее с ним – он с Нойотами якшается. Поэтому с ним и не связывается никто. Но… не любят его здесь.
- Я понял, - кивнул я. – Не волнуйтесь почтенный, завтра поутру мы покинем ваш постоялый двор.
- Вот и хорошо, - кивнул Шушан.
В это время появился Янно со словами, что вода греется и мыльня готова, и я взял раба за руку, отчего он заметно вздрогнул.
- Пойдём, - сказал я, – тебе необходимо вымыться. А потом ты поешь. Хорошо?
Раб по-прежнему не ответил, но послушно пошёл за мной. И тут я ощутил какую-то странную щекотку в мозгу. А потом мне вдруг показалось, что мочевой пузырь у меня переполнен, это больно, ещё немного – и я, того и гляди, оконфужусь. Но, с другой стороны, это было словно и не моё желание. Я попробовал поставить «мысленный щит», как называл это дядюшка Матэ, и всё желание как отрезало. Я снял «щит»… и чуть не помчался вприпрыжку к отхожему месту. Я вернул «щит» - желание как отрезало. Это ещё что за ерунда? Это не моё желание… Тогда… Я взглянул раба. Его лицо было по-прежнему неподвижным. Но…
«Да он это, он, - ворчливо фыркнул Кэп, сидевший на скамье и склёвывавший кусочки сдобного печенья, которым его угостил Шушан. – Вот повезло тебе – у парня, видать склонность к телепатии. Даже Нойоты этого выбить не смогли. Силён, однако. А ты со своим даром Огненного прямо то, что надо. Ты можешь его понимать. Только вот повозиться тебе придётся. Бедняга без приказа разве что дышит».
Я скрипнул зубами и отвёл раба во двор, где на задах притулилась деревянная будочка отхожего места.
- Ступай, - проворчал я. – Сделай свои дела.
Парень торопливо послушался, и, в очередной раз сняв «щит», я уловил волну облегчения. Ну, слава богу, дело сдвинулось. Ничего не поделаешь, придётся пока побыть нянькой. Сам подписался.
После этого дело пошло легче. В мыльне нас уже дожидалась огромная бочка, наполненная тёплой водой, несколько лохматых мочалок и большой кусок желтоватого, пахнущего какими-то травами мыла. По моей команде парень послушно забрался в бочку, и мы на пару с Янно начали отмывать его. Позднее к нам присоединился успокоившийся Шер, который аккуратно принялся намыливать рабу волосы. Так вот – воду в бочке пришлось менять трижды! Хорошо хоть Янно её не на себе таскал – от колодца в мыльню было проведено что-то вроде водопровода – вытащишь затычку из трубы, и котёл начинает наполняться водой.
Раб… ой, надо бы его как-то назвать, а то как-то нехорошо получается… так вот, парень сначала напрягся, но по мере того, как мы его отмывали, расслабился, более того, он стал растирать мыло по телу странными, неумелыми движениями человека, которому долгое время были недоступны самые простые вещи.
Наконец помывка была закончена, парень выбрался из бочки и неуверенно взял протянутое мной полотенце. Да так и застыл.
- Вытирайся, - сказал я. – А то замёрзнешь.
И он стал неумело вытираться. Раскрасневшийся от работы Янно этого безобразия не выдержал, отобрал полотенце и начал вытирать парня сам. А потом мы с Шером помогли ему одеться. Честно говоря, я выдохнул с облегчением. Нет, раб был совсем не безобразен. Тело у него было, хоть и очень худое, но вполне гармоничное. Но вот бесчисленные шрамы, рубцы, пятна от ожогов… Я только зубами скрипнул, мысленно пожелав всем Нойотам провалиться сквозь землю.