Он был абсолютно в себе уверен, пока шел вместе с Катей по зданию аэропорта. В одной руке букет белых роз для Елены Александровны, как она любит, в другой – Катина ладошка. Все прекрасно, как и должно быть. Но стоило ему увидеть Катиных родителей и почувствовать, как Катя осторожно вынимает ладонь из его руки, как вся уверенность куда-то испарилась.
«Ничего, Жданов, прорвемся!» – подбодрил он себя мысленно. Помогло это мало.
Пушкаревы заметили их с Катей не сразу, растерянно скользили взглядами встречающим и словно не видели Катю, не узнавали.
– С возвращением! – произнес Андрей громко, и только тогда Пушкаревы повернулись в их сторону.
– Андрей Палыч? – удивилась Катина мама. – А где… Ох, Катюша, ты так изменилась за эти недели, прям расцвела, не узнать даже! И прическу сменила, и курточка тебе очень к лицу…
Катя смутилась, и Андрей решил воспользоваться паузой и протянул Катиной маме букет:
– Это вам, Елена Александровна. Хорошо долетели?
– Спасибо, – Елена Александровна взяла букет и покачала головой: – Очень приятно, но зачем же вы так…
– Мамуль, давай я твою сумку возьму, тебе же тяжело! – Катя ринулась помогать, и Андрей едва успел перехватить ее руку и взять сумку самому:
– Катюш, ты что, тебе же сейчас нельзя тяжести поднимать! Возьми лучше у Валерия Сергеевича чемодан, он на четырех колесиках, его нужно просто катить. А я обе сумки у твоих родителей сам заберу.
Катя мгновенно покраснела, аж запунцовела, и кинула на Андрея полный паники взгляд. Он и сам уже понял, что сболтнул лишнее, но отступать было некуда. Теперь единственный выход – вести себя как можно увереннее.
– Валерий Сергеевич, давайте помогу, – произнес он деловым тоном и подхватил стоявшую у ног Пушкарева сумку. – Моя машина припаркована на стоянке, пойдемте. Пробок сейчас уже почти нет, доедем быстро. А вот днем сегодня снегопад был сильный, полгорода в пробках стояло. Хорошо, что у нас на сегодня все встречи в самом здании Зималетто, иначе бы никуда не успели, – продолжал говорить Андрей, направляясь бодрым шагом к выходу из здания, краем глаза заметив, что все Пушкаревы все же последовали за ним, хоть и после небольшой заминки.
В машину Пушкаревы сели молча, под жизнерадостные рассуждения Андрея о погоде. Валерий Сергеевич устроился на переднем сиденье, хмуро посмотрел на Жданова и спросил резким тоном:
– А что это за особое состояние у моей дочери, что ей нельзя сумку поднять? Не юлите, Андрей Палыч! Говорите прямо. Что вы затеяли? То в аэропорт нас провожаете и чемоданы свои нам даете, то моей жене букеты дарите и собираетесь нас домой из аэропорта везти. Как-то это совершенно не похоже на нормальные деловые отношения, пусть даже и с таким талантливым сотрудником, как моя дочь. Когда мы уезжали, с Екатериной все было в порядке. Вы что, ее совратили и внебрачного внука нам организовали?! – повысил он голос, пытаясь придать ему больше строгости.
Дополнительные децибелы на Андрея никакого впечатления не произвели, наоборот, придали уверенности.
– Согласен, Валерий Сергеевич, не очень ловко получилось, – начал он серьезным тоном. – Я хотел поговорить уже когда довезу вас до дома, так сказать, в более торжественной обстановке. Но раз проговорился, то давайте обсудим все сейчас. Я затеял просить у вас руки вашей дочери. Совратил? Пожалуй, что да. А вот со внуками пока не сложилось. У Кати, простите, критические дни, в которые женщине очень не рекомендуется поднимать тяжести, это вредно, поэтому я категорически против такого. Катенька потрясающий человек, я ее очень люблю, и это, к моему счастью, взаимно. Мне очень хотелось бы, чтобы свадьба была в конце лета или начале осени, а пока… – Андрей вытащил из кармана синюю коробочку, развернулся назад и протянул ее Кате: – Катенька, возьмешь кольцо, чтобы все было уж совсем официально?
Катя кинула взгляд на маму. Елена Александровна ободряюще улыбнулась, и Катя взяла коробочку.
– Погоди, – одернул ее отец. – А куда делась другая ваша невеста, а, Андрей Палыч? Она же была и вашего круга, и руководитель в Зималетто.
Андрей пожал плечами:
– Мы расстались. Я планировал деловой союз, но потом встретил Катю, познакомился с ней поближе и понял, что мне не нужен никто кроме вашей дочери. Поверьте, я сделаю все, чтобы она была счастлива.
– Пап, я очень люблю Андрея. Этот месяц я жила у Андрея, и это было самое счастливое время моей жизни. Андрей – необыкновенный человек, когда ты узнаешь его получше, ты меня поймешь.
Валерий Сергеевич поджал губы и развернулся к жене:
– Лен, ты все знала?!
– Догадывалась, Валер, догадывалась. Еще когда Андрей Палыч стал заезжать за Катей, а потом предложил помощь и с чемоданами, и с поездкой в аэропорт. И я слышала по телефону, какой радостный был голос у Катюши. Поэтому я тебя и уговорила задержаться в Забайкайле. Детям нужно было время побыть вдвоем и разобраться в себе. Ты же помнишь, как мы у тети Люды в наше первое лето жили?
Валерий Сергеевич стушевался и отвел глаза.
– Скажешь тоже, Лен. Катька же еще совсем ребенок…
– Вообще-то этот «ребенок» очень долгое время был помощником президента крупной компании, а в марте станет вице-президентом, – произнес Андрей с полу-улыбкой. – И если вы считаете, что я пристрастен, то уточню: эту идею подал в компании даже не я, а другой вице-президент, а мой отец это тут же поддержал.
– Верно, Катюха у нас очень умная, когда дело касается работы. Но ваш отец вообще знает, что вы затеяли? – тут же вскинулся Пушкарев.
– Знает, Валерий Сергеевич. Я все рассказал родителям, они сейчас как раз в Москве, но вернутся в Лондон уже в воскресенье. Они бы очень хотели встретиться с вами в субботу для подтверждения помолвки. Мы все очень ждем этой встречи.
– Вот и чудесно, – подвела итог Елена Александровна. – Я как раз успею и продукты закупить, и все сготовить к праздничному столу. Никаких ресторанов! Такое событие нужно отмечать дома, в семейном кругу, с домашними блюдами.
– Не смею спорить. Тем более, ваши кулинарные шедевры выше всяких похвал, – Андрей широко улыбнулся и взял поймал Катину руку, чтобы поцеловать. На ее безымянном пальце уже поблескивало колечко.
Комментарий к Глава 38. Не юлите, Андрей Палыч!
Мне очень важен положительный фидбэк, поэтому я всегда с нетерпением жду ваших отзывов - именно они подталкивают меня к написанию того, что задумано. Для меня они гораздо важнее чем циферки “ждут продолжения”.
Огромное спасибо всем, кто исправляет опечатки в “публичной бете”!
========== Глава 39. Отцы и матери ==========
Четверг и пятница вышли суматошными: Катя вводила Зорькина в курс дела, Тропинкина инструктировала племянницу Дэна, чью кандидатуру Ромка с Пончевой одобрили единогласно, и в результате Андрею пришлось самому отвечать на все звонки и разбирать почту, при этом от основных обязанностей увиливать он не хотел. Ромка тоже закопался в делах – Амура подбила его проверить работу отдела продаж, ей казалось, что отдел работает не эффективно, но Кира прежде об этом и слушать не желала, отказываясь от какой бы то ни было оптимизации. Слухи о разорении компании поутихли – повлияли и слова Андрея, и появление в цехах старшего Жданова.
Субботней встречи родителей с Пушкаревыми он ждал с нетерпением. Не то что бы Андрей всерьез рассчитывал, что те сдружатся, просто хотелось поскорее проскочить этот этап и сделать договоренность о свадьбе более весомой. В конце концов, даже если их с Катей родители не найдут общий язык, серьезных проблем это не принесет – его родители бывают в Москве лишь короткими наездами, пересекаться им с Пушкаревыми некогда. Маловероятно, чтобы они восприняли друг друга совсем уж в штыки, а остальное – мелочи.
Выспаться утром в субботу не вышло. Катя хотела поехать к родителям как можно раньше, чтобы помочь маме с готовкой, ну не отпускать же ее одну! В результате они решили выехать из дома, даже не позавтракав – все равно Елена Александровна решит начать с того, чтобы покормить их обоих, а отказываться будет неудобно. Пришлось завтракать овсянкой, сваренной на удивление съедобно – Катина мама считала, что если на обед запланирована праздничная еда, день нужно начинать с овсянки, мол, так полезнее для желудка. Впрочем, после каши была шарлотка с антоновкой к чаю, половину которой ему после завтрака поручили отнести Зорькину, чтобы тот не расстраивался, что пропускает праздник в узком кругу.