"И вы находите, что это помогает?"
"Ничего не помогает". Его глаза наполняются слезами. "Простите", - говорит он, прочищая горло.
Амайя поднимает с пола коробку салфеток и протягивает ему. "Это совершенно нормально, что ты чувствуешь эти эмоции прямо сейчас, так что давай, разреши себе их испытать".
Неожиданно в разговор вступает Уэйн. "Для Уэйна утро - самый отстойный день".
Амайя поворачивается к нему. "Почему утро такое трудное, Уэйн?"
"Всегда есть несколько секунд, когда я думаю - может, это был сон или еще какая-нибудь хрень, - но потом понимаю, что это не так, и ее все равно нет и она никогда не вернется". Он пожимает плечами, выглядя почти скучающим. "Ненавижу это".
Дождь брызжет в окна.
Роберт начинает рассказывать о прогулках, которые они с женой совершали каждый вечер после ужина. Он рассказывает эту историю с пустым лицом, монотонно.
"А ты?" спрашивает Уэйн, когда рассказ окончен, но его вопрос обращен к Гордону. "Почему ты никогда ничего не говоришь?"
"Давайте вспомним, - говорит Амайя, - мы все согласились соблюдать правила. Одно из них гласит, что никто не должен говорить, если не хочет. Когда и если Гордон захочет внести свой вклад или поделиться, он это сделает. Но до тех пор он имеет полное право слушать и наблюдать с уважением и молча".
"Все в порядке", - говорит Уэйн, откидываясь в кресле, как наказанный подросток. "Я просто говорю, что все остальные говорят, а он никогда не говорит, так что иногда это выглядит как осуждение и прочее дерьмо".
Амайя терпеливо улыбается и подмигивает Гордону. "Я уверена, что Гордон не является ни тем, ни другим, и он не хочет быть таким. Давайте продолжим и поговорим о..."
"Сколько тебе лет, сынок?" Гордон спрашивает Уэйна. Его руки наконец перестали дрожать, он снова согрелся, и голова прояснилась.
Уэйн отвечает не сразу. Кажется, он искренне удивлен тем, что Гордон вообще с ним заговорил. "Тридцать два", - наконец говорит он.
"Тебе было два, когда мы с Кэти поженились".
"Хорошо." Уэйн пожимает плечами. "И что?"
"Значит, я был женат почти столько же, сколько ты живешь. Я забыл больше боли, горя и потерь, чем ты когда-либо узнаешь".
"Давайте помнить, что у каждого свой опыт", - говорит Амайя. "Это не соревнование".
"Да, это не соревнование", - говорит Уэйн. "Так что не сердитесь на меня. Я просто говорю..."
"Как умерла твоя жена?" спрашивает Гордон.
Прежде чем ответить, Уэйн смотрит на остальных, как бы желая убедиться, что не он один слышит вопросы. "Это что, интервью или что-то в этом роде?"
"Вы хотели, чтобы я рассказал, не так ли?"
Роберт молчит, но легкая улыбка едва заметно прорезает его стоическое выражение лица.
"Ну, - быстро говорит Амайя, - возможно, Уэйну не совсем комфортно, когда его расспрашивают подобным образом, Гордон. Возможно, ты мог бы попробовать..."
"Как она умерла, Уэйн?" настаивает Гордон.
"Автокатастрофа, ублюдок". Уэйн садится, затем наклоняется вперед почти угрожающе. Почти, но не совсем. "Как умерла твоя жена?"
"Ладно, - говорит Амайя, - давайте все успокоимся. В этой группе не принято противостоять друг другу. Гордон, мы все ценим то, что ты решил прийти сюда сегодня, но, очевидно, твои вопросы или то, как ты их задаешь, расстраивают Уэйна. Почему бы нам не поговорить об этом? Уэйн, не выходя из себя, расскажите нам, что вы чувствуете из-за этих вопросов Гордона?
"Они заставляют меня чувствовать, что он издевается надо мной и не уважает меня, когда я ничего ему не сделал... черт... я даже не знаю тебя, чувак".
"Говорите о чувстве неуважения. Что это значит для тебя? Что вы чувствуете, когда думаете, что вас не уважают?"
"Я чувствую себя так, будто хочу отломать ногу в его старой заднице. Вот как чувствует себя Уэйн".
Амайя подняла тонкий палец. "Посмотри на меня, пожалуйста, Уэйн, не на Гордона".
Он смотрит.
"Мы здесь не угрожаем. Никогда. И мы не насмехаемся. Ты знаешь правила, Уэйн, и, похоже, сегодня ты намерен их нарушить".
"Это не угроза", - говорит Уэйн, снова откидываясь назад. "Ты спросил меня, что я чувствую. Я ответил тебе. Я никогда не говорил, что сделаю это по-настоящему".
"Почему бы тебе не попробовать?" Гордон встает. "Давай. Попробуй".
Уэйн смеется. "Усади свою костлявую задницу, старик Ривер".
"Гордон, - говорит Амайя, тоже вставая, - давай успокоимся, хорошо?"
Гордон поднимает пальто и шляпу. "Прошу прощения за беспокойство", - говорит он, поворачиваясь к двери. "Мне не следовало приходить".
"Гордон, ты не должен уходить", - говорит Амайя. "Мы обсуждаем такие серьезные вопросы, а у вас у всех нервы на пределе, и вы должны быть в некотором роде..."