Иногда помогает алкоголь. Наркотики всегда помогают.
Гордон набивает свою маленькую стеклянную трубку травой, поджигает ее зажигалкой и втягивает дым глубоко в легкие. Выдыхая, он наблюдает, как город за окном его квартиры на мгновение исчезает в дымке травы. По телу разливается теплое покалывание, наступает что-то вроде расслабления.
Старые дьяволы исчезают, превращаясь в небытие, как и дым, но что-то от них остается, задерживаясь в воздухе и задерживаясь внутри него.
Как болезнь, думает он.
А для Гордона Коула прошлое именно таково.
Сидя в том же кресле, он молча выкуривает три чаши подряд, и комнату окутывает резкое облако марихуаны. Сколько часов он провел в этом ужасном подержанном предмете мебели, задается он вопросом. Сколько бы их ни было, он уверен, что слишком много. Когда Кэти была жива и здорова, он вел куда менее сидячий образ жизни. Он не мог не быть рядом с такой активной женщиной.
А потом болезнь...
Что случилось, дорогая?
Неважно себя чувствую. Просто неважно себя чувствую. Все время устаешь, да еще этот кашель.
Ты ужасно бледная в последнее время. Тебе лучше сходить к врачу.
Я уже сходила. Я уверена, что ничего серьезного.
Кэти нет с нами уже больше года, но в большинстве случаев кажется, что прошло всего несколько недель. Гордон перепробовал все. Он читал книги о тяжелой утрате и восстановлении для переживших ее - даже те, что специально предназначены для вдовцов, - разговаривал с женщиной из социальной службы и даже ненадолго заходил к психологу, мягко говорящему мужчине средних лет по фамилии Спайрс. Из его офиса время от времени звонят, чтобы узнать, не хочет ли он возобновить свои визиты, но он всегда вежливо отказывается, объясняя, что ему уже гораздо лучше. Они не верят ему - у них нет причин - и продолжают звонить. Вместо этого он начал посещать групповые встречи для выживших. Группа, которую ведет другой психолог, американка японского происхождения по имени Амайя, собирается раз в неделю и не имеет никаких правил относительно индивидуального посещения. Гордону это нравится. Он был там уже дважды, но пока ничего не сказал. Никто не заставляет его говорить, поэтому он и не говорит. Он просто слушает. Кажется, это немного помогает. А может, это просто отвлекает его. Он пока не может сказать точно. А может, ему все равно.
Гордон закрывает глаза. Он скользит в темноте, оседлав кайф, и на мгновение вспоминает, каково это - быть молодым, сильным и ловким. Он помнит, как бегал или катался на велосипеде. Он помнит, как был живым. И всегда Кэти, его Кэти, рядом с ним, напоминая ему о том, как жизнь может так внезапно превратиться в нечто стоящее - в нечто головокружительное и волшебное, как в любой сказке, - а потом так же быстро... в это.
Он открывает глаза, откладывает трубку и поднимается на ноги. Шаркая по комнате, он медленно идет на кухню, его поношенные мокасины скребут по голому деревянному полу. Дрожь пробегает по позвоночнику, прежде чем он успевает дойти. В эти дни ему всегда чертовски холодно. Натянув джемпер поплотнее на пижаму, он заканчивает свой поход на кухню. Господи, думает он, я мог бы плюнуть из одного конца этой дыры в другой, почему же я чувствую себя так, будто только что пробежал марафон?
Если он будет долго вслушиваться в тишину, то сможет услышать ответ Кэти.
Потому что ты старый пердун, вот почему.
На его губах появляется что-то похожее на улыбку. Он отмахивается от нее и достает из буфета хлопья. Обычно плечо болит, но трава - естественное болеутоляющее, поэтому он ничего не чувствует. Ну, это не совсем так. Хихиканье. На самом деле ему хочется хихикать. Так он и делает. К тому времени, как он добавил молоко в свой "Продукт 19", смех утих. Странно, что он смеется только тогда, когда высок, как коршун, и даже тогда это бездушный, пустой смех. Бессмысленно, вот что это такое.
Тем не менее хихиканье возвращается. Он беспомощен перед этим.
Чертов дурак. Обдолбанный в своем возрасте.
"Ты что, под кайфом?" - спрашивает он вслух, своим лучшим авторитетным тоном.
Гордон выдвигает стул и садится за маленький столик. Еще один приз из магазина Армии спасения, думает он. Иногда он задается вопросом, кому раньше принадлежали эти вещи, и вспоминает, как однажды молодая пара пришла за покупками, и мужчина ворчал, что хочет уйти, потому что "все это дерьмо, эта одежда, мебель и прочее, большая часть оказалась здесь, потому что кто-то умер, понимаете. Вы роетесь в вещах мертвых людей".