Она поднимает бокал. "За шансы".
Он поднимает свой бокал и нежно стучит им о ее бокал.
"И за то, чтобы принимать их, когда они предлагаются", - добавляет она.
Пока они пьют, свободная рука Люсинды проскальзывает под барную стойку, скользит к его колену и нежно сжимает его. Гордон не убирает ее.
Не убирает и она.
Звонит церковный колокол, нарушая шум дождя. Гордон поднимается на ноги. Все еще стоя на коленях, он раскачивается, но задевает камень Кэти. Его лицо мокрое и измазано грязью, шляпа смята спереди. Он роется в кармане в поисках носового платка, находит его и вытирается. На несколько мгновений он замирает на месте, отчасти потому, что боится оглянуться, а отчасти потому, что не уверен, что у него хватит сил подняться на ноги. Но он знает, что не может оставаться здесь вечно. Он промок до костей и замерз - потенциально смертельная комбинация для человека его возраста.
Наконец он оглядывается назад. Мужчины там нет. Он смотрит на дерево, где впервые увидел его. Ничего. Но страх, ужас остается.
Воспоминания о давно потерянных ночах цепляются за него, заставляя вспоминать то, что он годами пытался забыть, убедить себя в том, что это неправда и никогда не было.
Я - король лжи, старина.
Гордон опирается на надгробный камень, чтобы подняться на ноги. Плащ намок и испачкан грязью, но он не хочет его очищать, потому что внутри него что-то шевелится, скользит, просыпается и выползает из самых темных и больных уголков его сознания. И он не может от них убежать. Ни теперь. И никогда больше.
"Кэти, - говорит он, поглаживая камень. "Я никогда не хотел, чтобы ты была частью этого. Тьма была моей, а не твоей. Ты была светом, всегда светом. Я не имел права, прости меня, пожалуйста".
Проклятые горят не в адском пламени, а в свете истины...
Звон церковного колокола вдалеке превращается в раскатистый хохот, отвратительный и злобный, перекатывающийся через море могил под непрекращающимся дождем, как кошмар, которым он и является.
Наступает ночь.
Гордон начинает идти, медленно и болезненно - неуклюже, - но так быстро, как только позволяют его старые кости.
И дьявол, он спит, его демонические сны становятся все сильнее и выползают на свободу, чтобы бродить по улицам, воры под жидким небом, где потерянные, сломленные и забытые бродят во тьме - их глаза погасли - в поисках искупления, которое они никогда не найдут, и избавления, которое они никогда не узнают.
6.
Самые страшные воспоминания приходят ночью.
Гордон плотно запирает свою квартиру, задергивает шторы на окнах и использует для освещения только маленькую лампу в кабинете. В остальном все окутано темнотой. Несмотря на то что он принял горячий душ, переоделся в свежую сухую одежду и даже завернулся в тяжелое одеяло, согреться ему не удается, а боль в суставах и спине не утихает.
Больше часа он сидит в кресле, держа на коленях старую коробку из-под обуви, наполненную старыми фотографиями, записками, открытками и безделушками, которые они с Кэти разделили за годы совместной жизни. Эти вещи - многие из них принадлежат ей - он не рассматривал и не трогал уже очень давно. Но теперь он не может остановиться. Он перебирает их, а его артритные пальцы сопротивляются на каждом шагу. Каждая открытка на день рождения, юбилей или Рождество, каждая фотография или предмет имеют свою историю, значение и воспоминания.
И впервые за много лет Гордон помнит их все.
Если он внимательно прислушается, а вокруг очень тихо - шум транспорта и города за окнами приглушен, - он клянется, что слышит самую прекрасную и страшную песню, которую когда-либо слышал. Она так далеко, но он ее слышит. Мужской и женский голоса поют вместе в завораживающей гармонии. Они похожи на ангелов - или на то, как, по его мнению, должны звучать ангелы, - их призрачные голоса доходят в песне до душераздирающего крещендо, от которого ему хочется упасть на колени и заплакать.
Но он не делает ни того, ни другого.
Дрожащими руками он перебирает фотографии, пока не выдерживает. Он закрыл крышку и отложил коробку в сторону, но так и остался сидеть в кресле, обессиленный.
Дождь хлещет по окнам. Он больше не видит его, но слышит, как он пытается проникнуть внутрь, пытается добраться до него, пытается намочить его. Не очистить, а ошпарить, крестить в кислоте.