"Я не могу этого сделать, Гордон... Я не могу..."
Он чиркает спичкой, и она оживает.
"Я тоже не могу, любимая", - тихо говорит он.
Ветер хлещет дождем по окнам, а ураган бьет по жилому дому, пытаясь пробиться внутрь. Но уже слишком поздно. Гордон роняет спичку, смотрит, как она крутится, кувыркается и падает в воздухе - он готов поклясться, что это происходит в замедленной съемке, - пока не падает на коробку из-под обуви.
Вспышка пламени вспыхивает и поднимается из раковины единой, лихорадочной волной.
Гордон наблюдает за танцующим пламенем и клубящимся дымом, завороженный. Медленно сжимая кулак, он подносит его ближе к огню. Странно, но его руки наконец перестали дрожать.
Он сжимает кулак и толкает его в пламя, стискивая зубы, пока оно обжигает его руку и запястье. Боль почти невыносима. Почти. Он держит руку как можно неподвижнее, позволяя огню делать все возможное. Он чувствует, как горит его плоть, и боль становится мучительной. И все же он не шевелит рукой. Все его тело дрожит, но он держит ее в огне, наблюдая, как она горит, и ощущая каждое мгновение.
Это напоминает ему о смерти, о джунглях. Она напоминает ему об убийстве, о том, каково это - убивать. Что значит умереть, убивая, и что одно никогда не может быть свободным от другого.
Он отдергивает кулак от огня и делает выпад вперед, другой рукой включая кран. Коробка шипит и быстро гаснет, а из раковины через всю кухню в комнату вырывается небольшое облачко черного дыма.
Гордон берет с барной стойки полотенце, мочит его под краном и обматывает им искалеченную руку. Зубами он начинает наматывать ленту. Хорошей рукой он начинает обматывать полотенце, чтобы зафиксировать его на месте. Он обматывает ее снова и снова, делая это как можно туже. Это усиливает боль, но он продолжает, пока не получается что-то вроде перчатки или гипса; затем он идет в другую комнату, чтобы открыть окно, пока не сработали датчики дыма.
Боль становится ослепляющей, превращаясь в другой вид агонии - жгучую и прокатывающуюся, пульсирующую от обожженного участка до локтя и верхней части руки. Это так ужасно, что он уверен, что потеряет сознание. Но не теряет.
Он добирается до двойных окон, выходящих на улицу, откидывает штору на одном из них и с силой распахивает окно. Он прижимается к подоконнику, и его зрение затуманивается, когда дождь заливает квартиру, брызгая ему в лицо и на шею. Несмотря на холод, он обильно потеет, а его сердце колотится так быстро, что остается только надеяться, что он на пути к инфаркту или инсульту.
Но тут его внимание привлекают голоса на улице.
Трое подростков, которые ранее напали на бездомного, стоят под навесом углового магазина, смеются и курят сигареты. Они громко разговаривали друг с другом, стараясь быть услышанными из-за ветра и дождя.
Начинает звонить телефон. Он не обращает на него внимания, закрывает окно и натягивает плащ и шляпу. Он снова смотрит на телефон и решает ответить. Он уже знает, кто это.
"Алло".
"Гордо, Христос на кресте, я весь день пытаюсь до тебя дозвониться".
"Что тебе нужно, Гарри?"
"Чего я хочу?"
"Да. Чего ты хочешь?"
"С тобой все в порядке?"
Мгновенно отвлекшись на боль, Гордон не отвечает.
"Гордо? Ты здесь?"
"Я здесь".
"Ты в порядке?"
"Нет".
"Поговори со мной".
"Мне нужно идти, Гарри".
"Уходить? Куда? Уже стемнело, и на улице гроза. Ты опять обкурился, чертов дурак?"
"Все смешалось, Гарри. Все бежит вместе, и я... Я не могу вспомнить их по отдельности, одно без другого, я... Я потерял представление о том, где заканчивается одно воспоминание и начинается другое".
"Ладно, слушай, ты - ты останешься там и поставишь кофе, слышишь меня? Я поймаю такси и приеду через..."
"Меня здесь не будет, Гарри".
"Я уже иду".
"Мне жаль", - говорит Гордон.
"Не извиняйся, просто останься".
"До свидания".
"Ты, упрямый сукин сын, может, послушаешь хоть минуту?"
"До свидания, Гарри. Спасибо, что был моим другом". Он неловко прочищает горло. "Я знаю, что не всегда был твоим лучшим другом, но..."
"Ерунда. Ты мой лучший друг, и всегда им был".
"Я больше не могу бежать, Гарри".
"Все в порядке", - настаивает Гарри. "Мы посидим, поговорим, выпьем кофе - пару стаканчиков, если хочешь, - и решим, что делать, хорошо? Позволь мне помочь тебе, Гордо. Все будет хорошо, если ты просто позволишь мне помочь тебе".
Он уже слышал эти слова. Даже когда Гордон кладет трубку, он слышит, как Гарри кричит ему, чтобы он оставался на месте.
Гордон возвращается к окну и видит, что ребята все еще там.