— Мы все еще в Теморане. — Загробным голосом сообщил я.
Кустик наконец достаточно обсушился у огня и весело вспыхнул. Эол не мог заблудиться, хотя он и не выходил из — за грани, только открыл нам дверь, развернулся и отправился по каким — то своим делам. Он либо предал нас, либо его запутала некая могущественная сила. В Теморане такая сила была только у Единого и заставить Эола подчиниться мог тоже он один. Чем — то я Истинному богу насолил, причем изрядно. Кустик догорел, и я перевел взгляд на Электру. Девушка смотрела на меня с восторгом. Устремленный внутрь себя (на кустик) остекленевший взгляд и голос с едва заметным подвыванием произвели на нее впечатление.
— Как ты узнал? — В голосе девушки звучало благоговение.
Сам факт неудавшегося побега на нее впечатления не произвел. Для нее попадаться — дело, похоже, привычное.
— Мне было видение, — отмахнулся я. — Теперь — спать. Как только рассветет, уходим отсюда. Быстро.
Электра кивнула, завернулась в одеяло, сползла с ветки на землю и почти сразу засопела. Я так и не спросил ее, помнила ли, что с ней происходило в доме работорговцев, но судя по тому, как спокойно она ко всему относилась, снадобье, которым ее напоили, начисто отшибало память. Или, что тоже вероятно, она просто не поняла сути происходящего.
Я повернулся к огню спиной. Костер был разведен в хорошем месте: с десяти шагов не разглядишь. Тепла от него, правда, мало, но все же лучше чем ничего. Глаза быстро привыкли к темноте. Лес, совсем недавно казавшийся почти родным, теперь стал будто гуще и мрачнее. В Корне лес выполнял, по большей части, декоративную функцию. Час хорошего хода, и вы в поле, у дороги, а то и вовсе на чьей — нибудь ферме. Корнцев нельзя назвать земледельцами, но иметь небольшой участок и пару грядок считалось у них хорошим тоном. Даже если эти грядки засажены исключительно самосадом. А вот в Теморане… империя есть империя. Территория большая. На севере, где Теморан граничил с Лисьими Курганами, лес был редким, чахлым, но местами опасным. Эльвы обсаживали курганы особыми деревьями, способными сдержать ползущую из некрополя нечисть, но неспособность этой расы довести начатое до конца вошла в пословицу, и деревья, оставленные без присмотра, дичали и, в лучшем случае, гибли. С искалеченной магией не стоит шутить: некоторые из них выжили, приспособились, и пополнили собой ряды местной нечисти.
В сердце империи, близ столицы и еще нескольких крупных городов, где некогда и промышляла моя лихая банда, лес был самым что ни на есть обычным: в меру густой, с кое — какой живностью, но не дремучий. Конечно, имперские егеря присматривали за определенными участками, иногда ловили отдельных браконьеров, но все же территория была достаточно большой, чтобы несколько банд успешно занимались своим ремеслом, не мешая друг другу и не мозоля глаза страже.
Дальше к югу, в некогда свободном княжестве Наоре, лесов почти не было. Здесь, на холмах, зеленели виноградники, дававшие лучшее красное вино: Темное Теморанское. Этот странный сорт винограда, созревавший на скудной холодной земле, наорцы берегли, как зеницу ока. Каждая свободная пядь земли была засажена лозой. Деревьям здесь было не место.
Зато дальше, еще южнее, начинался Великий Лес. Он легко перемахнул на другой берег Драконьей реки, одним своим крылом подперев Гномьи горы, где эта река брала свое начало, а другим, заполонив Южный мыс, свесился прямо в океан. Лес по левому берегу реки населяли эльвы, а Южный мыс, являвшийся, по сути, полуостровом, облюбовали племена людей, о которых я уже упоминал. Наора, еще будучи свободным княжеством, на Великий лес не претендовала. Рубили, конечно, деревья с краешка, охотились, но вглубь не лезли. Теморан же, едва захватив Наору, заявил свои права на этот полуостров. Вот только Наора была отделена от него засечной полосой, ширина которой давала ясное представление о гостеприимстве местных жителей. Такая же точно полоса отделяла территорию эльвов от степи. Эльвы не умеют валить лес, а люди не умеют так оживить поваленное дерево, что оно становится частью оборонительного сооружения, почти не нуждающегося в защитниках. Это позволяло делать определенные выводы. Теморан уже несколько десятилетий упрямо ковырял полосу на своей стороне реки, но циклопический плод совместных усилий двух рас с трудом поддавался воздействию. Кроме того, основным развлечением у лесных обитателей стали походы в гости к теморанским солдам — лесорубам. Исходя из того, что я слышал об этих набегах от Ро, пожалуй, у покойного Миртава был повод напиваться до беспамятства. Заживо содранная с пленника кожа считалась здесь признаком дурного вкуса и отсутствия фантазии.