– Словно попка малыша, – согласился Джилл. – Единственным небритым из нас был Хагги. Как ты это объяснишь?
Они шагали между деревьев.
– Никак, – пожал плечами Тарнболл. – Еще одна… Ого!
Агент и экстрасенс поспешили вперед. Перед ними попрек тропинки протянулась паутина. Она была восьми футов высотой, и паутинки напоминали телефонные провода – может, и не такие прочные, но такие же толстые. В верхней части паутины покачивалось несколько темных комков – мрачное зрелище. Приглядевшись, они поняли, что эти комки – огромные клубки паутины. А потом Джилл и Тарнболл услышали звук, переполненный медленной, угрожающей, немеханической вибрацией. Нити в верхней части паутины завибрировали, клубки распушились. Вскоре уже вся паутина целиком вибрировала…
Джилл и Тарнболл отступили, нашли другую дорожку и быстро зашагали по ней. Тут все было спокойно. Разговор, что вокруг что-то не так, не возобновился. Вместо этого люди постоянно оглядывались. Иначе, наверное, они прошли бы мимо. Экстрасенс увидел ее первым и побелел, как смерть. Она висела на шипастом кусте, свешиваясь до самой земли.
Это была когда-то белая, украшенная кружевами, а теперь порванная и окровавленная блузка Анжелы!
Глава двадцать вторая
– Не понимаю, – вздохнул Андерсон, труся рядом с Варре и Клайборном. – Час назад мы корчились, согнувшись вдвое, после того как отведали этих проклятых фруктов. Но боль прошла так же внезапно, как и началась. Как могло случиться, что вначале мы были смертельно больны, а потом быстро поправились? Не понимаю. Кроме того, я потерял очки, а мое зрение ничуть не ухудшилось. Как такое может быть?
– Береги дыхание, – перебил его француз. – Джилл дал нам хороший совет: добраться до особняка прежде, чем стемнеет. Солнце уже миновало зенит и скоро зайдет. Сколько у нас еще осталось времени? Три, четыре часа?
– Вам обоим следовало бы беречь дыхание, – вмешался Клайборн. – Зачем вы пытаетесь понять происходящее? Даже пытаться бесполезно. Это – сверхъестественный мир, этот ландшафт само воплощение зла, место страха. Вся ситуация сатанинская, разве вы этого не видите? А мы всего лишь пешки в руках злых сил.
– Не могу с вами согласиться, – фыркнул Андерсон. – Похоже на субтропики, хотя здесь не слишком жарко… и более того – никакой геенны огненной! Здесь нет ни огня, ни серы! Но если вы убеждены, то почему-то не слишком уверены в том, о чем говорите.
– Зло принимает разные формы, – продолжал вещать Клайборн. – Вы искушаете меня, уговаривая успокоиться? Успокоение есть зло. Это место уже заразило вас. Даже не сознавая, что вы говорите, вы рекомендуете мне успокоиться и дать злу овладеть мною! Так кто же вложил эти слова в ваши уста? Не важно, кто это был, хотя я-то знаю достаточно… Однако я скажу вам, почему не хочу поддаться вашему дьявольскому соблазну. Нам снится кошмар, разве не так? Так. Скоро мы проснемся. Если бы я увидел, как на улице режут, словно скот, мужчин и женщин, я бы не стал безвольно ложиться на асфальт и умирать вместе с ними, так? Нет, я лицом к лицу встретил бы зло и не стал бы с ним сосуществовать. У меня есть одно хорошее качество – я не могу полностью поддаться злу. Жизнь – добро, она – драгоценность, включая, кстати, и мою жизнь. Именно поэтому я не могу успокоиться. Так что держите свои советы при себе и дайте мне спокойно жить!
– Если мы не догоним Джилла и Тарнболла, то мы можем умереть гораздо быстрее, чем вы думаете, – заметил Андерсон. – Вместе они помогли бы нам спастись. Джилл по-своему уникален. Если кто и сможет объяснить все, что нас окружает, так только он. Что же до Тарнболла, то он, без сомнения, выживет. До того как стать телохранителем, он был… Впрочем, неважно. Он человек без нервов. Он может легко, без царапины выйти из переделки, где любого из нас не спасет и бронированный жилет!
Варре многозначительно переглянулся с Клайборном, а потом они вместе посмотрели на Андерсона, который бежал слева от них. Хотя министр был и не в форме, но держался хорошо. Но, миновав первую полосу леса, француз и американец, словно повинуясь какому-то сигналу, немного прибавили скорость и начали уходить вперед. Андерсон попытался догнать их, быстро выдохся и, споткнувшись, остановился.
– Что вы делаете? – окликнул он своих спутников. – Я не могу бежать так быстро!
– Попытайтесь! – ответил ему Клайборн. – Не дайте дьяволу овладеть вами.
Пыхтя и с трудом дыша, обжигая легкие воздухом и едва передвигая ноги, Андерсон вновь обратился к своим спутникам:
– Вы бросили меня! – Он задохнулся. В его голосе звучали панические нотки. – Почему вы так поступаете?
– Никак мы не поступаем, – ответил ему француз. – Это вы не хотите чуть-чуть напрячься. Вы убедили нас, министр. Относительно Джилла и Тарнболла. Чем скорее мы присоединимся к ним, тем лучше. Теперь сами ответьте на вопрос: должны ли мы ждать вас?
– Ублюдки! – процедил Андерсон сквозь крепко стиснутые зубы. Он мысленно обратился с мольбой к своему сердцу, легким и ногам. И к удивлению министра, они послушались. Он по-прежнему держался позади, но и это было не столь уж плохо. Раньше он и не подозревал, что в его теле еще есть силы. Но ведь эти предатели попытались и лишили его прав лидера. Все они – предатели. А потому Андерсон решил, что они непременно за это заплатят, даже если это будет стоить им жизни.
– Вот ублюдки! – снова повторил он и испуганно обернулся. Солнце уже нависло над краем горизонта.
Джилл и Тарнболл обнаружили машину в виде краборакоомара, ту самую, которая преследовала Хагги и напоминала живую тварь, зажатой в трещине русла какой-то речушки. Достаточно странное зрелище, но оно зародило у Джилла надежду. Тварь совершила ошибку. Тогда возможно, что и те, кто создал и контролировал ее, тоже совершили ошибку.
Но это была лишь первая из находок.
Джилл понял это, когда они пересекали поляну, за которой начиналась последняя полоса леса. Дальше, может быть, милях в двух, находился большой зеленый луг, на котором стоял особняк. Тут дорога оказалась труднее, чем они ожидали, к тому же Джилл и Тарнболл недооценили расстояние. До особняка оказалось добрых три мили. Нелегко было продираться через заросли вереска в ботинках, совершенно не предназначенных для подобных прогулок. После того как Джилл и Тарнболл наткнулись на паутину с грохочущими шарами, чем бы те на самом деле ни оказались, агент и экстрасенс двигались с большой осторожностью. Семь или восемь миль теперь отделяли их от подножия склона. Вся прогулка заняла около двух часов. По их расчетам, солнце должно было еще пару часов стоять над горизонтом. А после этого над миром будут царить краткие сумерки.
Джилл и Тарнболл насторожились по различным причинам. Тарнболл беспокоился о следующем шаге, который им предстоит сделать. Что случится, когда они достигнут особняка? Воспользуются ли они одной из дверей? Куда она приведет их в этот раз? Джилл больше всего беспокоился об Анжеле. Девушка ведь осталась наедине с Хагги. А блузка ее повисла на кусте – разорванная и окровавленная. Видимо, девушка сильно расцарапалась. Но если Хагги что-то сделал с ней…
«Алек, если ты чем-то обидел девушку, то тебе придется беспокоиться о вещах более опасных, чем охотничья машина, – подумал Джилл. – Поверь мне, Гарри Ножовка покажется тебе ангелом по сравнению с…»
– Смотри! – Тарнболл сжал его руку и повернул экстрасенса, желая показать ему что-то.
У них едва глаза не повылезали, когда они повернулись посмотреть на сухое речное русло. Твердая земля была покрыта белыми кристалликами, возможно, солью. Сама же река оказалась неширокой, она протянулась с севера на юг, вытянувшись в обе стороны в недосягаемую даль. Сухое русло сверкало белым в солнечном свете – глубокое и широкое. Дно покрывала сеть трещин. Как раз в одной из таких трещин и застрял ракоскорпион.
Даже на первый взгляд у машины были проблемы. Пока Джилл и Тарнболл карабкались вниз по осыпающемуся берегу, им стало совершенно ясно, в чем ее проблемы. Пыль, покрывавшая высохшее дно, была мелкой, как тальк. Ноги их утонули в пыли на пятнадцать дюймов, прежде чем нашли более или менее твердое дно, спрятанное под белой, как мел, взвесью. Эта «пудра», встревоженная ногами агента и экстрасенса, пока они пробирались в сторону несчастной твари, поднялась в воздух и поплыла облаком пепла. Людям приходилось каждый раз пробовать ногой дорогу, прежде чем ступить. Из-за этого облако, окутывающее их, становилось все больше и больше.