Это жало и было антенной! А почему бы и нет? Это же самая высокая точка на теле конструкции! Совершенно ясно, размещать средство связи с центральным компьютером, с синтезатором, логичней всего там. Но дело не только в этом, ведь эти конструкции сами себя обеспечивают и даже ремонтируют. Когда требуется, они могут попросить и получить порцию фонской энергии напрямую из синтезатора. И хотя данный конкретный скорпион, наверное, уже не отремонтируется, это не мешает ему попытаться. И уж конечно, он должен быть запрограммирован докладывать о своем местонахождении и положении дел в случае несчастья или поломки.
Именно этим-то он, вероятно, прямо сейчас и занимался.
Джилл стоял среди каменного мусора, завороженный этой идеей. Анжела увидела выражение его лица и спросила:
– Спенсер, что такое?
Он взглянул на нее, а потом окликнул Тарнболла:
– И, Джек, посмотри, не удастся ли тебе достать мне и это жало. Особенно ту выпуклость в корпусе сразу же за жалом. – Он наклонился, чтобы подобрать разбитую часть изогнутой, покрытой хитиновой броней клешни дюймов в пятнадцать длиной. Она оказалась на удивление легкой, но обладала острой режущей кромкой. – Посмотри, будет ли какой-то толк от этой штуки.
Спецагент как раз перепиливал ножом Кину Суна соединение одного из глаз с его стебельком, и дело продвигалось крайне медленно. Сунув нож за пояс, он принял клешню с краем, как у морского гребешка, и использовал как топор. Джек витиевато выругался, когда глазной стебелек перерубился так же легко, как какая-нибудь сухая хворостинка. И Джилл оказался на месте, чтобы поймать объемистый глаз, когда тот упал.
– А теперь жало, – распорядился он.
И снова хватило одного удара, а Тарнболл подивился:
– Надо же. Тот самый случай, когда клин клином вышибают, верно? – Он съехал на заду с кучи земли и каменного мусора. И, отдав Кину Суну нож, заткнул вместо него за пояс кусок клешни.
Погребенная конструкция к этому времени уже вибрировала и стучала в своем кургане из земли и обломков скалы, издавая звук, очень похожий на механический предсмертный хрип. Фактически им-то он и являлся.
Потому что когда Джилл с остальными повернулись, чтобы уйти, конструкция вдруг затихла, и покачивающийся хвост рухнул поверх кучи.
А тем временем Джилл подобрал объемистый механизм жала с иглой. Джордж Уэйт нес сумку-баул. Спенсер отдал ему на сохранение глаз с жалом и повернулся к спецагенту:
– Так о чем еще ты хотел мне рассказать?
– Миранда расскажет это лучше, – Тарнболл повел их в лес, туда же, куда показывало жало скорпиона. – Но пока она рассказывает, нам лучше шагать, не задерживаясь. Как мне представляется, скорпион теперь – всего лишь груда утиля, и рано или поздно какие-то другие конструкции заявятся, чтобы произвести уборку. Ты ведь именно это и сказал, не так ли? Я имею в виду, порядок именно такой?
– Верно, – подтвердил Джилл. – Во всяком случае, я так думаю.
И тогда Миранда рассказала им о так называемом алтарном камне в лесу, о большом кольце в центре плиты и о том, как она, наконец, вспомнила его во сне.
– Уверена, что это кольцо – дверной молоток, – закончила она.
– Это имеет смысл, – сказал Джилл. – Ну, если в Доме Дверей вообще что-либо имеет смысл. Но Роды находились именно там, так что, вероятно, именно оттуда они и взялись. Равно, как и скорпион: он вышел из леса примерно с того же направления. И его жало – по-моему, это антенна – тоже было нацелено в ту сторону.
Фред Стэннерсли выглядел озадаченным.
– Но разве это не означает, что, воспользовавшись той дверью, мы опять войдем в синтезатор?
– Не обязательно, – возразил Джилл. – Нам лишь известно – или скоро выяснится – что это, вероятно, дверь. Но куда именно она приведет, будет зависеть от программы Сита. Он пока двигал нас взад-вперед между мирами, созданными из наших самых страшных кошмаров или приспособленными симулировать их. Но мы еще не все побывали там. Нами еще не исследованы кошмары Джорджа, Джека и твои собственные. Так что, похоже, ответственным за новый мир должен оказаться один из вас.
– Мои кошмары… о них вам лучше не знать, – сразу же заявил Тарнболл, останавливаясь, чтобы оглянуться со своего места в голове цепочки, где он прорубал своим новым оружием из клешни дорогу в невысоком подлеске. – Как, по-вашему, вы преуспеете на войне в Афганистане? Или в затерроризированном бомбами ИРА Белфасте?
– Что же касается вашего покорного слуги, – сказал Стэннерсли, – то я даже не уверен, что у меня есть кошмары!
– А я уверен, что у меня точно нет, – заявил Уэйт. – Поверьте, я хотел бы помочь, но едва способен вспомнить хоть один сон.
– Значит, нам, возможно, лучше всего ставить на тебя, – уведомил его Джилл.
А Миранда высказалась так:
– Если бы это зависело от меня, если бы на кону стояла только моя жизнь, то я бы предложила: давайте заставим Сита самого заявиться к нам. А мы тем временем сможем наслаждаться удобствами этого места. Но я знаю, что пока мы прохлаждаемся тут, где-то умирают люди. И мы тоже, полагаю, умрем в конечном итоге.
– Я понимаю твои чувства, – сказала Анжела, – и разделяю их. Я бы с удовольствием провела то недолгое время, какое у меня, возможно, осталось, в этом месте со Спенсером. Но я знаю, что Сит ни на минуту не оставит нас в покое, уж на это-то можно смело рассчитывать. И в то же время настоящий мир по-прежнему никуда не делся там, снаружи.
– По-прежнему там, снаружи, – повторил Джилл, – по-прежнему катится в пропасть, и по-прежнему способен уцелеть. Но только в том случае, если мы продолжим идти. Поддаться сейчас… это конец. Всему.
– Но мы, конечно же, не можем сдаться и не сдадимся, – проворчал Джек Тарнболл. А затем, меняя тему:
– Гляньте-ка, следы с прошлой ночи. Наши следы. Еще сто ярдов или около того, и мы найдем поляну и камень. Так что ступай-ка вперед, Барни – поразнюхай, парень!
Пес занял место в голове колонны и запрыгал среди деревьев, ведя их напрямик к намеченной цели.
А затем пришло время решать…
Они сидели на поляне и почти не разговаривали. Главным образом, набираясь духу, подозревал Джилл. А он сидел один (хотя и не слишком далеко от Анжелы, которая достаточно разбиралась, чтобы в нужный момент оставить его в покое) с искусственным глазом и комбинацией жала и антенны, если данное устройство ими являлось. Да, эти предметы являлись машинами или частями машин, а Джилл умел обращаться с механическими штуками, имел странное взаимопонимание с ними. Но это были «мертвые» машины, и его эмпатия пребывала в упадке.
Внутри отрезанного глаза вогнутая, тарелкообразная поверхность (своего рода линза, полагал Джилл) отражала перевернутое изображение его собственного лица, хмурый взгляд. Оно ничего ему не сказало, лишь подтвердило, что это глаз. У Спенсера пока не нашлось времени, чтобы найти способ разобрать глаз и внимательно изучить его внутреннее устройство. Он это сделает позже. Только поняв такие «меньшие» сложности, он мог сгармонироваться с большей тайной, известной как синтезатор.
Что же касается объемистой части цилиндрического жала, то Джилл считал, что там заключена не только антенна, но и пеленгатор, а, возможно, и «проводник» для передаваемой лучом фонской энергии. Это был «умный», гибкий металл. Его можно даже заставить течь как вода, да притом еще и вверх по склону, если только он сможет проявить свой талант. Но как добиться полной сосредоточенности, если спокойствие, тишина и уединение кажутся почти забытой роскошью?
Да, антенна или приемник, для энергии, передаваемой лучом из синтезатора. Антенна… которая работала даже сейчас!
Джилл чуть не выронил эту штуку и едва не вскочил на ноги. Но нет, на самом-то деле она не работала, всего лишь… что, резонировала? Может быть, реагировала на какое-то невидимое присутствие? Это походило на гудение тонкого бокала в ответ на звук камертона. И все же лишь миг назад она была в его руках мертвой – и по-прежнему выглядела мертвой для любого, кроме Спенсера Джилла. И с каждым мгновением вибрации становились интенсивней.