Что-то хрустнуло, возможно, нос. Но Джером лишь захохотал, харкая кровью.
- А! Тебе смешно? Ну ладно, вот тебе ещё! - Микки бил ещё и ещё, пока рожа Джерома не превратилась в подобие мясного фарша с выглядывающими наружу мозгами.
- Блин, ты ему, кажется, мозги вышиб. Думаю, он вряд ли встанет, - сказал Билли.
- Да, думаю, ты прав, партнёр, - запыхавшись, сказал Микки, расстёгивая ширинку и мочась на месиво плоти под ногами.
- Мой мальчик! Вы убили моего сына! - закричала в слезах старуха.
- Нет, это твой имплант убил его, - сказал Микки, тяжело дыша.
Затем Микки достал из кармана пачку сигарет, закурил вытащенную сигарету и выпустил столб дыма.
- Ну и что нам с тобой делать, сука старая?
Затем в глазах у него появился знакомый азарт и блеск, и Микки начал загадочно улыбаться.
- Билли, а ну, сними с этой кошёлки трусишки.
Дальнейшее действие заключалось в том, что Микки смазал дуло ружья маслом, которое нашёл в холодильнике, а после вставил смазанное и скользящее дуло ружья во влагалище старой женщины. Трахнув дулом старуху, Микки спустил курок пару раз, словно изображая оргазм. Возможно, Микки его и словил. Кишки, дерьмо и прочие внутренности вывалились из старушечьей дыры, которая когда-то была вагиной.
- Ну и салют я тут устроил! - произнёс Микки, вытирая рукой брызги крови с лица. - Вот за такие мгновения я и люблю свою работу.
- Ну что, будем сваливать? - спросил немного охуевший от всего этого Билли.
- Да, дружище, пожалуй, пора валить отсюда, - сказал Микки, похлопав кровавой ладонью по плечу напарника. - Ой, смс от моей девушки пришло, - сказал Микки, достав свой смартфон. - Вот, блин, она спрашивает, покормил ли я Фрэнсиса?
- А кто это? - спросил Билли.
- Это наша чёртова черепаха. Представляешь, они же вообще едят очень редко. А видел бы ты черепаший помёт, он же похож на сушёный изюм, и этот изюм по всему дому. Кстати, нужно нам будет заехать в магазин, купить черепашьего корма.
Мужчины вышли из дома, громко захлопнув дверь, и отправились к своей машине. Тела Джерома и его матери так и остались неподвижно лежать и потихоньку гнить.
Вскоре в дом забрался смелый опоссум. Он с хрустом принялся грызть ошмётки рожи Джерома. Для опоссума в эту ночь был праздник пиршества, он даже умудрился насрать в череп Джерома, после того как полакомился его мозгами. И вот пока тело Джерома лежало мёртвое и немного покусанное, его душа отправилась прямиком в ад…
ГЛАВА ВТОРАЯ. В АДУ
Лететь вниз головой в преисподнюю было не очень весело для Джерома. Казалось, он летел целую вечность и, возможно, так и было. Чем ближе к аду, тем становилось всё жарче и жарче. Огромные ящеровидные птицы, похожие на птеродактилей, только с уродливыми человеческими лицами и эрегированными членами, пролетая мимо, пытались клюнуть Джерома. Одна такая птица пожалела об этом, когда Джером схватился за её уродливую слюнявую голову и с хрустом сломал челюсть, из которой брызнула чёрная как смола кровь. Затем Джером уселся на птеродактиля и полетел на нём вниз. Птица кряхтела; её широкие крылья махали как два паруса лодки. Джером хотел лишь одного, а имеено, как любой другой потерявшийся ребёнок, найти свою мать, поэтому он летел в царство тьмы, ужаса и порока, крича:
- МАМА… МАМОЧКА, Я УЖЕ ЛЕЧУ К ТЕБЕ…
Приземление было не очень удачным: птеродактиль и Джером рухнули на адскую землю, переломав себе все кости и разорвав при падении все внутренности. Но в аду не существовало смерти, поэтому Джером воскрес, полностью восстановившись и став как новенький. Взгляд Джерома пал на царивший в аду хаос. Сотни различных демонов сажали и протыкали людей на деревянные колья, вилы и свои огромные с шипами члены. Огромные младенцы - детища абортов - пожирали своих матерей, затем сплёвывали или высирали их обратно, и снова сжирали. Огромные чёрные сороконожки спаривались с мужчинами, откусывая им конечности. Мёртвые южане-конфедераты по-прежнему сражались в бесконечной Гражданской войне, вновь и вновь умирая под пулями янки. Мёртвые плохие поэты и писатели сжигали свои рукописи вместе с собою, вновь и вновь возвращаясь из пекла и снова себя сжигая. В аду каждый получал своё, и душераздирающие крики мучеников и визги банши раздавались всюду. От всего этого зрелища Джером наложил в штаны, точнее в свой памперс, а затем отправился на поиски матери, ступая по раскалённой лаве, ржавым гвоздям и жидким экскрементам.