Она исчезла в темноте, когда я оказалась внизу. Я бы хотела, чтобы здесь был свет, но знала, что мне придется обойтись без него. Туннель был прямым, а его пол достаточно ровным. Я заставила себя двигаться, прикасаясь рукавом своей рубашки к стенам, чтобы иметь возможность продвигаться. Я снова услышала, как Джексон следует за мной.
Моя рука наткнулась на дерево. Я добралась до двери в Дом Сердца. Она была открыта. Я слепо вошла внутрь, держа руки прямо, боясь, что могу наткнуться на что-нибудь. Дверь в комнату отца была приоткрыта, из неё шел слабый свет. Прижав руки к груди, я вошла туда.
Мегги была там, держа в руках свечу и смотрела на меня. Может быть, даже ждала меня. Она повернулась и нажала на скрытую панель, открыв проход, который я раньше никогда не видела. Она вошла внутрь, с ней вошел и свет.
— Нет, — простонала я. — Ещё одна потайная дверь, — ещё одна, которую нельзя открыть в моем времени. Но затем, я вспомнила про Джексона. — Рычаг находится футов на пять вверх, возле центра стены. — И я услышала, издалека, щелчок, треск. Я почувствовала, услышала запах, волна спертого воздуха окатила меня. Проход был открыт.
Тьма, окутавшая меня, была холодной и безликой; черный проход был мерзким, я не хотела входить туда. Но Сэмми был там, на другом конце. Я поставила правую ногу на ступеньку, пробуя её ширину. Затем сделала шаг вперёд. Поставила обе ноги на первую ступеньку, затем повторила процесс и спустилась на вторую.
Я чувствовала — на своем лице, на руках — мягкие, тоненькие нити, которые становились всё гуще с каждым новым шагом. Казалось, все пауки Дома Эмбер сделали всё возможное, чтобы закрыть и скрыть этот проход. Хорошие матери, подумала я. От моего виска к щеке пробежали маленькие ножки. Но я не закричала. Я следовала за тоненькой нитью моей связи с Сэмми всё дальше и дальше.
Более чем через дюжину шагов вверх, моя голова ударилась о дерево. Я ждала, боясь прикоснуться к нему руками, держась за свои чувства к Сэмми, думая и не думая о Джексоне. Я отказывалась слышать приглушенные звуки движения позади меня. Но когда меня окатила волна свежего воздуха, я снова начала двигаться вперёд, в уборную в кухне Дома Эмбер, её дверь открылась к свету огня в сердце того времени, в котором я оказалась.
Какая-то часть меня, физическая часть ощущала налипший на меня покров из паутины. Я посмотрела на свои руки и увидела, что они чистые, но при этом я чувствовала, что они липкие от паучьего шелка. Я пробежалась руками по лицу и волосам, одновременно чувствуя и не чувствуя серые нити, свисающие с них, которые я сгребала своими пальцами. Я не увидела паука, который пробежался от запястья до ладони и вонзил клыки в её центр, боль расцвела на моей руке. Я лишь стряхнула его и продолжила идти.
Через столовую и в дверь. Я чувствовала сердцем свой путь и знала, что нужно подняться по лестнице. Я посмотрела наверх и Мэгги была там, оглядывалась на меня. Она развернулась и побежала.
На полдороге вверх по лестнице, мое внимание отвлекла тревожная пустота справа от меня — там висело зеркало. Я увидела свое отражение, задрапированное в паутину, стоящее в тени освещённого коридора, Джексон был позади, его лицо исказилось от беспокойства, руки были слегка приподняты, как будто он хотел помочь. Мое зрение наполнилось солнечным светом, я потеряла связь.
Я зажмурилась и снова сконцентрировалась на Сэме. Я ждала растущей теплоты, отвернув свое лицо от зеркала, Когда я открыла глаза, я снова вернулась в тени давно прошедшего вечера.
И я чувствовала Сэма, становилось горячо. Он был наверху.
На площадке второго этажа, я увидела движение в портале восточного крыла. Кто-то стоял там, наблюдал за мной. Я чувствовала её присутствие, как ледяную статую, как холодную ярость. Я попятилась на два шага, затем повернулась и побежала дальше по лестнице.
Тьма скрывала узкие ступеньки на самом верху. Когда я добралась до последней площадки, из приоткрытой двери в конце коридора показался свет. Я проскользнула внутрь.
Большое чердачное помещение, которое в мое время было пыльным и захламленным, в этом времени было у детской, пустой и заброшенной. У дальнего окна стояло два пустых каркаса от кроватей; два детских стульчика стояли посреди комнаты перед простым сундуком из нешлифованного дерева. Остальное пространство пустовало.