— Мамочка, — кричал Сэмми, пока бежал по дорожке, проходящей возле оранжереи. — Ты дома! — Он схватил её за руку и потащил к двери, подальше от дерева.
— Эй, эй, Сэм, — сказала мама. — Дай мне забрать свои пакеты. Ты можешь мне помочь, хорошо?
— Хорошо, — сказал он.
— А где твоя сестра?
— Мы играем в прятки. Она меня пока не нашла.
— Ей будет ещё сложнее тебя найти, если мы пойдем внутрь. Может быть, тебе стоит пойти и поискать её?
— Ха, — пренебрежительно ответил он. — Сара всегда меня находит.
Они вошли внутрь. Я поспешно преодолела последние десять ступенек. Джексон взял меня за руку, чтобы поддержать, пока я стряхивала грязь. Затем повел меня в сторону оранжереи.
— С тобой всё хорошо?
— Ага.
— Я испугался, что ты можешь упасть. Что ты видела?
— Моя тетя… Мэгги. Она… — Я едва ли могла произнести слова вслух. Мой желудок сжимался. Слёзы стояли в моих глазах. — Она упала.
Он выглядел потрясенным.
— С лестницы?
— Я покачала головой. — С самого домика. Я… Я думаю, что она умерла.
— Боже мой, — выговорил он.
Очередная волна головокружения окатила меня. Только на этот раз она исходила из моего желудка. Он снова сжался.
— Мне кажется, меня сейчас…
Я кинулась к кустам. Джексон отвел назад мои волосы. Мой завтрак оказался на земле.
— Держи, — сказал Джексон. Он протягивал мне чистый белый носовой платок.
Я понурила голову и отмахнулась от его предложения.
— Я не могу его взять.
— Я принес его для тебя.
Я взяла кусочек ткани из его руки и вытерла рот.
— Спасибо, — смущаясь, сказала я. — Ты, должно быть, считаешь меня уродцем.
— Нет, — ответил он. — Сара, нет, — он слегка присел, чтобы можно было смотреть мне в глаза. — Есть кое-что, что я уже давно хочу тебе сказать.
— Сара? — моя мама решила пойти меня поискать. Она стояла и смотрела на нас так, как будто застукала нас за чем-то непристойным.
— Мам, — сказала я, прочистив горло. — Джексон просто помогал мне искать Сэмми.
— Вот как, — сказала он.
— Ага. Ты видела его?
— Он внутри. Может быть, тебе тоже следует пойти в дом. И разве Джексон не должен быть в школе?
Теперь была моя прощальная реплика. Я повернулась к Джексону.
— Спасибо тебе за помощь, — сказала я.
— В любое время.
Я уже собиралась пройти в дом, но следующие слова мамы заставили меня остановиться.
— Джексон, — сухо произнесла моя мама, — после того, как ты объяснишь Розе, почему ты не в школе, ты не мог бы оказать мне услугу? Минут через двадцать кое-кто приедет, чтобы забрать лошадей.
Я резко развернулась.
— Лошадей? Но… У Сэмми ещё даже не было возможности, чтобы покататься на них.
Я чувствовала, что Джексон смотрит на меня, я чувствовала его напряжение, но он знал, что он не был участником этой дискуссии.
— Я буду в конюшнях через двадцать минут, миссис Парсонс. — Затем он ушел по направлению к дому.
Мамин взгляд ничего не выражал.
— В Сиэтле есть лошади. Сэмми может ездить верхом там, если ему так сильно захочется. Мне нужно оборвать здесь всё концы.
— Оборвать концы. — Милый эвфемизм, описывающий более чем трехсотлетнюю семейную историю. Я не знала, что на меня нашло, но я не могла сдерживаться.
— Знаешь что, мам? Ты хоть раз спросила у Сэмми или меня, хорошая ли это идея, продавать это место. А что если мы думаем, что оно должно остаться в нашей семье?
— Ты понятия не имеешь, о чем ты говоришь. Это просто старый дом, переполненный старой рухлядью. У тебя не может быть к нему никакой привязанности. Ты никогда не была здесь раньше.
— Но сейчас-то я здесь. И нам с Сэмми очень нравится это место. Мы не хотим, чтобы ты продавала его незнакомцам, которым оно не принадлежит.
— Сара, ты и Сэмми не принадлежите к этому месту. Я к нему не принадлежу. У нас есть жизнь за три тысячи миль отсюда. Ты хочешь, чтобы мы там всё бросили? — Она остановила меня, прежде чем я успела ответить. — Даже если у тебя есть какой-нибудь романтический повод, который мог бы заставить меня остаться, я никогда этого не допущу. Одни лишь налоги на недвижимость съедят меня заживо. Мы должны будем разрезать это место и продавать его по кусочкам, пока едва ли что останется. Ты этого хочешь?
— Папа мог бы помочь…
— Твой отец не имеет с этим ничего общего, — со злостью в голосе прервала она меня.