- Нет! – заплакала мать. – Гидеон!
Я обняла ее, заставив отвернуться от виселицы.
- Молчите, маменька! – взмолилась шепотом.
В отца кто-то швырнул чем-то тяжелым. Попали по ноге, и лорд Грейсток согнулся от боли. Я со страхом огляделась, заметив, что вокруг меня только чернь, а в основном на казнь пришли именно они, обиженные жизнью, мстительные люди, которые, вероятно, получали удовольствие от чужих страданий. Внутри горячей волной поднялся гнев, но я понимала, что ничего не могу сделать, чтобы защитить отца и эти мысли заставляли меня чувствовать себя более чем отвратительно.
«Я хотела тебе помочь, отец! – думала я, обнимая маменьку и глядя на мужчину на эшафоте. – Прости, что подвела!».
…Маменька так и не нашла в себе силы повернуться и посмотреть в последний раз на моего отца и своего мужа. Она уткнулась в мое плечо, будто ребенок в поисках защиты и стояла так, рыдая навзрыд, пока все не закончилось. А я смотрела. Смотрела не мигая, позволяя гневу прорастать в моем сердце. Лишь в самый последний момент не удержалась и просто закрыла глаза, чувствуя, как по щекам катятся горячие слезы.
Снова сгребла в ладонь снег и приложила к лицу, понимая, что еще немного и расплачусь прямо тут, на морозе. Воспоминания схлынули, оставив после себя пустоту, и я прибавила шагу, уже спеша покинуть улицу, чтобы вернуться в пустую комнату к холодному очагу.
Встреча с Лотером всколыхнула прошлое, напомнила о том, что я отложила на закорки памяти до нужного дня, до момента, когда начну мстить.
Комната, которую я снимала, была крошечной. Окно во двор, под которым располагался низкий квадратный столик, выкрашенный белой облупившейся краской. Пара табуреток и кровать, рассчитанная на двоих – на ней мы спали с маменькой, пока она не переехала на новое место работы. Без леди Алисы комната показалась пустой и холодной. Я быстро скинула плащ и занялась разведением огня, а когда пламя в очаге весело затрещало, поставила чайник с талым снегом, решив выпить травяного чаю с булками, выданными мне вчера Энни. Вода гулко закипела, и я сняла чайник, налив в заварник кипяток, после чего накрыла его крышкой и стала ждать, пока травы заварятся. Мои мысли крутились уже вокруг происшествия с лавкой Энни. Сейчас я не была так уверена в том, что именно Грейс виновна в том, что на булочную началось паломничество с проверками, но не могла иначе объяснить подобное, да и такие совпадения мне совсем не нравились.
«Если это Грейс, - подумала я, присаживаясь на табурет, - то неужели она опустится до такой мелкой мести?».
Я узнавала бывшую подругу с новой стороны и никак не могла понять, как раньше не видела ее гнилой и завистливой натуры? Право же, я была слепа в своем неведении, жаль, что глаза открылись так поздно. Не познакомься я с новоиспечённой леди Виндзор, сейчас Энни не терпела бы нападки чиновников. Радовало только одно, что у мисс Скотт все бумаги были в полном порядке, так что придраться было не к чему и единственное, в чем она пострадала – это потерянный день торговли и убытки из-за простоя лавки.
«Ничего, завтра все окупится!» - приободрилась я и потянулась к заварнику. Налила себе чаю и, обхватив ладонями горячую кружку, стала отогревать руки, повернув лицо к окну, за стеклом которого снова пошел снег. Такие же тяжелые хлопья, падали с неба, грозясь укрыть к вечеру толстым белым покрывалом протоптанные тропки и улочки.
«Если есть возможность, стоит отдохнуть!» - приказала себе, только мысли то и дело не давали покоя голове, поочередно сменялись картины, где я видела то Энни в ее лавке, то Лотера верхом на тонконогом статном скакуне, и его спутницу, смотревшую на меня так, словно я была хуже, чем снег под копытами ее кобылы. Такая же ничтожная и нищая.
«Бродяжка!» - подсказала память, и я стиснула зубы.
Какой наивной я была. Совсем не знала и не понимала людей, глупая и доверчивая. Влюбилась в человека, который разрушил мою жизнь, а ведь в мечтах все было так сладко и прекрасно! Я придумала себе сама мужчину, показавшегося мне идеальным. Нашла хорошее там, где никто ничего хорошего, кроме меня не находил. Глупая, мечтала о любви, верности, уютном доме, чудесных детишках и мужчине, в котором воплотила все свои грезы, перекроив их под Лотера Хамерсли.
Может быть, права была маменька, когда предупреждала меня о нем? Пусть она имела ввиду совсем другое, и мужчина не нравился ей только из-за внешности, но кто знает, может таким образом, ей пыталось что-то подсказать любящее материнское сердце?