Сэм здесь, в этом мире, свой, а для нее он чужой. Вспомнилось, какой несчастной она была, когда жила в Лондоне. Вздохнув, она вернулась в комнату, закрыла двери, потом повернулась и увидела Сэма — он стоял наверху лестницы и смотрел на нее со странным выражением на лице.
— Я соскучился по тебе, — сказал он охрипшим со сна голосом. — Проснулся, а тебя нет.
Так будет каждое утро, мелькнула у нее грустная мысль.
— Время дойки, — объяснила она и обхватила себя руками.
Сэм нахмурился.
— Ты замерзла. Иди в постель. Я приготовил чай.
Она подчинилась, весело улыбнувшись, стараясь скрыть нахлынувшую печаль. Сэм устроил ее в кровати, обложив горой подушек, забрался сам и подал ей кружку с чаем.
Потом нагнулся и легко коснулся ее губ.
— Доброе утро.
Доброе ли? — хотелось ей спросить. Удержалась. Просто улыбнулась, глотнула чаю и тихо вздохнула.
— То, что нужно, — сказала она, допив чай, и передала ему кружку. — Можно еще?
— Минуточку. — Он отставил кружки и нежно обнял Джемайму. — Спасибо, что была со мной вчера. Я очень волновался.
— Не за что.
Его палец пробежался по ее руке, коснулся надписи на руке: «Премия — твоя», которую она сделала вчера вечером, желая привлечь его внимание, и она слегка пошевелилась в его объятиях, чтобы видеть его лицо.
— Я говорила тебе, как горжусь тобой? — пробормотала она.
— Вроде да, но можешь сказать еще раз, — повторил он слова, сказанные ею накануне.
Джемайма улыбнулась, погладила его по небритой щеке. Как ей будет его не хватать, когда она вернется…
— Джемайма, я люблю тебя, — вдруг произнес он, и ее рука застыла на его щеке. — Думаю, я люблю тебя с тех пор, когда тебе было шесть лет. — Желваки заходили на его лице, он смущенно рассмеялся и повернул голову. Его рука нашла ее пальцы, он подвинулся, и они оказались лицом к лицу. — Я понял, что люблю тебя так, как никогда никого не любил. Никогда у меня не было такого чувства: я боюсь отпустить тебя, потому что ты самое лучшее, что случилось со мной в жизни.
— О, Сэм… — прошептала она, и ее глаза наполнились слезами. — Я тоже тебя люблю.
— Выходи за меня замуж, Джемайма, — пробормотал он. — Будь со мной всегда. Ты так нужна мне.
Слезы брызнули у нее из глаз, закапали на руки. Внутри возникла невыносимая боль.
— О, Сэм, как я могу? У меня хозяйство, коровы…
— Оуэн хочет их купить. Продай ему стадо.
— Дело не только в этом. Сэм, я сбежала из Лондона, потому что терпеть его не могла, а нынешний уикэнд напомнил мне, насколько я здесь чужая.
— Мы можем переехать. Ты не должна здесь жить, если тебе не нравится.
— Нравится! Квартира, весь этот комплекс. Он замечательный, ты должен гордиться тем, чего достиг. Дело не в этом. Дело… в людях. Умных и красивых, проводящих жизнь в погоне за недостижимой мечтой. Сэм, мне это чуждо. Кажется таким фальшивым. Здесь нет таких людей, как Оуэн или твои дедушка и бабушка, на кого можно положиться в трудную минуту. Те, с кем ты общаешься, слишком заняты собой, чтобы заботиться о других.
— Думаю, ты слегка преувеличиваешь, — тихо отозвался он. — У меня много друзей, на которых я могу положиться.
— У меня тоже, но они не здесь, Сэм, и никогда здесь не будут.
Его пальцы обвели контур ее подбородка, они слегка дрожали, глаза стали печальными и немного потерянными.
— Джемайма, я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю, Сэм, но этого недостаточно.
— Должно быть достаточно.
— Увы. Я знаю, что этого мало. Ты забываешь, я много лет проработала адвокатом и имела дело с людьми, которые не могли жить вместе, несмотря на то что любили друг друга. И в конце концов любовь разрушалась. Прости, Сэм, я не могу выйти за тебя и жить в Лондоне. Я перестала бы быть самой собой, и очень скоро ты бы меня разлюбил. А я бы этого не вынесла.
— Я никогда тебя не разлюблю. — Закрыв глаза, он притянул ее к себе, нежно прижал к груди. — Подумай, — добавил он сдавленным голосом. — Подумай и сообщи мне свое решение. Не спеши.
— Мне незачем спешить…
— Ш-ш… Не сейчас. Позволь мне любить тебя. — Его руки проникли под рубашку, нашли ее грудь, губы прижались к губам с отчаянной жаждой.
Сердце у Джемаймы разрывалось. Что бы он ни говорил, это в последний раз, их лебединая песня. Как это вынести? Их близость подарила им блаженство с оттенком горечи, ничто не нарушало тишину, кроме нескольких сдавленных вскриков, и, когда все кончилось, она не поняла, чьи слезы оросили ей щеки — ее собственные или Сэма…
В то же утро Сэм отвез ее домой. Дорогой они почти не говорили. Говорить было не о чем, кроме тех слов, которые ни один из них не хотел бы услышать, поэтому они и молчали. Сэм держал ее за руку, а она еле сдерживала слезы и старалась не думать о том, что теряет его навсегда.