Бэрридж заявил Пат, что сейчас уже устал, но был бы рад продолжить поиски книги завтра утром. Она предложила ему остаться ночевать, Бэрридж принял приглашение и решил утром непременно дождаться возвращения О’Брайна. Книгу он так и не нашел.
Шофер привез О’Брайна перед ленчем. Присутствие Бэрриджа поначалу удивило его, и по едва уловимым признакам было заметно, что присутствие в доме постороннего ему неприятно (возможно, он собирался объясниться с Пат), но он постарался скрыть свое недовольство. Пат не выходила из своих комнат, и возвращение О’Брайна в свой дом было невеселым: за ленчем ему пришлось довольствоваться обществом Бэрриджа. Лицо О’Брайна было измученным и осунувшимся, иногда на нем появлялась болезненная гримаса. Когда слуги убрали со стола и они остались вдвоем, Бэрридж, глядя в упор на Аллана, сказал:
— Мистер О’Брайн, я буду вам весьма обязан, если вы дадите мне ответ на следующий вопрос: зачем вы собираете сведения, компрометирующие Коринну Бойлстон:
О’Брайн судорожно дернулся, потом кончиками пальцев коснулся лба и на лице его вновь появилось болезненное выражение. Бэрридж отвел глаза — вся его врачебная этика восставала против такой настойчивости в отношении еще явно больного человека.
— Будет лучше, если вы мне ответите, — мягко сказал он, — потому что я все равно уже догадался. И мне очень жаль…
О’Брайн хрипло рассмеялся, и в его голубых глазах, к удивлению Бэрриджа, запрыгали озорные искорки.
— Держу пари, что вы снова готовы обвинить меня в убийстве Джона Крайтона, — сказал он с иронией. — Похоже, это обвинение будет преследовать меня до самой смерти.
— Но вы не отрицаете, что Коринна Бойлстон вас шантажирует? — спросил Бэрридж уже без прежней уверенности.
О’Брайн устало усмехнулся:
— Раз вы спрашиваете, значит, вам что-то известно и отрицать бесполезно. — Он сделал паузу. — Да, она меня шантажирует. Кстати, не будете ли вы любезны объяснить, каким образом вы оказались в курсе моих сугубо личных дел:
Бзрридж чувствовал, что инициатива ускользает из рук, но не противился, ибо поведение О’Брайна обескураживала его:
— Прежде всего должен заметить, что не считаю дела, имеющие отношение к убийству мистера Крайтона, вашими личными… Когда я звонил, мне попалась на глаза ваша записная книжка, вы забыли ее возле телефона.
И Бэрридж честно поведал об обстоятельствах, при которых прочитал ее, и сказал прямо, что он думает по этому поводу.
— Пожалуй, на вашем месте я поступил бы точно так же… Выводы ваши тоже закономерны, — спокойно согласился О’Брайн, — но я не убивал мистера Крайтона. Пройдемте в мой кабинет, я покажу вам кое-что .
Выдвинув один из ящиков стола,О’Брайн достал толстый блокнот в коричневом кожаном переплете, дал его Бэрриджу, а сам устроился в глубоком кресле.
— Читайте, это будет вам столь же интересно, как моя записная книжка.
Бэрридж принялся изучать сделанные тем же ровным, аккуратным почерком записи, касающиеся на сей раз иного лица.
— Ну как? — спросил О’Брайн, когда Бэрридж, стараясь сохранять невозмутимость, отложил блокнот. — Какие у вас ко мне вопросы помимо того, чем меня шантажирует миссис Бойлстон? На него я тоже отвечу, только позже.