— Скажите ей прямо, что Коринна и Мэдж Бойлстон вас шантажируют, — посоветовал Бэрридж.
Его совет вызвал у О’Брайна некоторое замешательство:
— По правде говоря, в отношении Мэдж это будет несправедливо. Она меня вовсе не шантажирует.
— Пора поставить все точки над и, — заметил Бэрридж.
— Мэдж — что-то вроде посредника. Шантажист — личность глубоко омерзительная, к таким людям я испытываю большее отвращение, чем даже к убийцам. Разница между ними — как между тигром и шакалом. Лично встречаться с Коринной Бойлстон мне было противно, а поручить вести переговоры с ней кому-либо другому значило посвятить в тайну Крайтона еще одного человека, что совершенно неприемлемо, поэтому я благодарен мисс Бойлстон за то, что она взяла на себя миссию посредника. Не надо отождествлять Мэдж с ее матерыо. Мэдж — порядочный человек, поведение матери ее очень огорчало, ей было стыдно за нее. Она, по сути, на моей стороне.
— Вы вспомнили, заперли ли тогда за собой входную дверь? — спросил вдруг Бэрридж.
— Дверь? — переспросил О’Брайн. — А-а, вы про нападение… Нет, не помню.
— А то, что вы дважды чувствовали сквозняк, это точно:
О’Брайн задумался.
Да, — ответил он. — Но откуда вы знаете? Я говорил только полицейскому. Неужели такие подробности попали в газеты?
— Вы сами признали, что из меня получился бы неплохой сыщик. Благодаря знакомому инспектору я прочитал протоколы.
— Оттуда ни вам, ни полиции ничего не выудить.
— Разрешите задать вам еще один вопрос. Я прекрасно сознаю, что он вам будет неприятен и даже очень, тем не менее прошу вас ответить. В свое оправдание напомню, что в доме мистера Крайтона я по вашей просьбе пошел на кое-какие уступки.
— Кажется, я догадываюсь, что вы собираетесь спросить, — мрачно сказал О’Брайн. Зачем вам это знать:
— Есть некоторые соображения, которые надо проверить. Поверьте, что мною движет не одно праздное любопытство. Вам нравится Мэдж Бойлстон:
По сердитому блеску голубых глаз О’Брайна было видно, что заданный вопрос — именно тот, которого он ожидал. Ответил он не сразу, и судя по тому, как он в течение этой паузы смотрел на Бэрриджа, было похоже, что он прикидывал, есть ли у него возможность послать того ко всем чертям, однако чувство справедливости говорило, что он перед Бэрриджем в долгу, а с долгами О’Брайн привык расплачиваться. Все же, когда он заговорил, в его голосе звучали гневные нотки:
— Вы поставили вопрос так, что я вынужден ответить. Если вы сочли себя вправе спросить, остается надеяться, что для этого есть достаточно веские основания. Да, она мне нравится. Однако если бы вы сформулировали иначе и спросили, люблю ли я ее, я бы с чистой совестью ответил: «Нет». Добавлю, что мне никогда не приходило в голову делать выбор между Мэдж и моей женой. Надеюсь, вы удовлетворены:
— Да, — невозмутимо ответил 'Бэрридж. — Сколько требовала с вас миссис Бойлстон за свое молчание:
— Десять тысяч. Я бы заплатил, если бы был уверен, что потом она оставит меня в покое. Собственно, все переговоры и велись вокруг этого момента. Я требовал гарантии, что в дальнейшем буду избавлен от ее домогательств.
— В конечном счете вы бы заплатили?
— Я считаю это наименьшим злом, главным образом из-за Пат.
«Мэдж его смерть невыгодна, она наверняка чувствовала, что нравится ему, и, как всякая красивая женщина, могла надеяться в дальнейшем на большее», — подумал Бэрридж. — «А миссис Бойлстон вскоре получила бы свои десять тысяч — в нападении на него обе они ни при чем. Простой грабеж?..»
— И последнее, что мне хотелось бы узнать, — вежливо сказал Бэрридж. — У вас есть завещание:
О’Брайн, раздраженный вопросами, смысл которых ускользал от его понимания, уставился на собеседника весьма недружелюбно.
— Вы смотрите на меня так, словно я — проезжий авантюрист, выведывающий ваши фамильные секреты, — пошутил Бэрридж, чтобы разрядить ставшую напряженной обстановку.
Сравнение показалось О’Брайну забавным, он рассмеялся, и мир был восстановлен.
— Завещания у меня нет, — сказал он. — Вижу, вы всерьез заинтересовались моими делами. В среду вечером придет Стэнфорд, сыщик, который ездил в Париж с фотографией мистера Крайтона. Он уже сообщил по телефону о неудаче, но вдруг какие-нибудь подробности окажутся заслуживающими внимания? Если будете в Лондоне, приходите.