Гнездышко – это в первую очередь подруга жизни… Вы еще смотрите десятый сон, а она уже у плиты.
Просыпаетесь, а все на столе. И котлеты, и морс, и какая-нибудь вкусная булочка.
Так что жить можно. Никаких тебе революционных подвигов, но сытно и тепло.
Просто не узнать нашего героя. Вот бы так он был верен охранке или боевикам.
Нет, повезло только немочке. Лишь она в полной мере вкусила его преданности.
Существует фото их семейной идиллии. Явно взволнованные совместным плаванием, они появляются на берегу.
Два таких крупных самца. И Азеф хорошо упитанный, а жена просто в четыре обхвата.
Словом, равные партнеры. К тому же люди максимально близких занятий и пристрастий.
Она – певичка в ресторане, а он, как мы знаем, актер. Обе эти профессии предполагают игру.
Только дома они могут отдохнуть от публичности, стать теми, кем являются на самом деле.
Ох, и непростое это занятие. Все равно что друг перед другом оказаться без ничего.
Кстати, о габаритах. Не случайно искусству пения его супруга изменила с корсетным делом.
Не имела ли тут место корпоративность? Стремление встать на защиту друзей по телосложению.
Немочка так зашнурует, что все складки разгладятся. Безразмерный толстяк превращается в хорошо упитанного здоровяка.
Еще это уроки мужа. Как мы знаем, он и в жизни предпочитал не открывать, а прятать.
23.
Вот оказывается, что в нем таилось. Ни одна его женщина не подозревала такого.
Чтобы было приятней растворяться друг в друге, супруг придумал прозвища. Должно же быть что-то принадлежащее им одним.
– Муши, – произносит он.
– Муши-Пуши, – отвечает она.
Всякий революционер склонен к краткости, но здесь все же другое. Что-то вроде приглашающих взмахов крыльев.
Одни интонации чего стоят. Особенно когда кто-то из них приближается к букве “ш”.
С этой буквой прямо проваливаешься. Ухватишься за ее палочки и летишь вниз.
Это лучшие слова для нашептывания. Кажется, их создали для того, чтобы произносить на ушко.
Закроешь дверь в спальню, выключишь свет и в полной мере насладишься этим именем.
Дело не только в том, что это произносит он или она. Главное, тут есть какая-то важная правда.
Все же об Иване, Евгении или Евно Фишелевиче что-то понятно, а про Муши не скажешь ничего.
Только и ясно, что не мещанин и не аристократ, не еврей и не русский, не бедный и не богатый.
Евно Фишелевич и есть такой. Даже вместе с корсетной мастерской он – фигура ускользающая.
Вот Азеф и говорит: “Муши”. Мол, известно ли тебе, любимая и дорогая, кто я такой?
“Известно, известно!” – слышится в ее “Пуши”. Всегда готова быть продолжением твоего имени.
24.
Постепенно Азеф забывал свои псевдонимы. Все шло к тому, что они с супругой окончательно превратятся в Муши-Пуши.
Муши-Пуши – это новое целое. Состоящее, как уже сказано, из двух половин.
Вообще-то он на большее не претендует. Вполне счастлив в качестве приложения к супруге.
Свое дело ему уже не интересно. Когда она начнет сочинять корсеты, он устраивается рядом.
Увлекательное это занятие – корсет! Любопытно следить за тем, как из горы тряпок поднимается что-то вроде монумента.
Своего у Евно Фишелевича только аквариум. Интересно бывает наблюдать за рыбками.
Вот рыбки устремляются вперед. Словно верят, что впереди их ждут морские просторы.
Впрочем, самоубийства не происходит. Ровно за сантиметр до этой возможности они сворачивают в сторону.
Сразу на ум приходят наши либералы. Эти люди горят энтузиазмом до тех пор, пока им ничто не угрожает.
Конечно, все не так просто. Каково существовать, если твоя свобода ограничена с четырех сторон.
Когда они отвлекутся от гонки, то видят перед собой глаза. Кто-то по другую сторону их изучает.
Уж как Азефу это понятно! В последнее время он сам живет будто в аквариуме.
Все время ловит на себе внимательные взгляды. Словно он не обычный прохожий, а самый главный.
Как-то не тянет идти на прогулку. Если бы жена не настаивала, он бы не покидал квартиры.
Иногда подумает: уж не заболел ли он? Вряд ли столько людей им интересуется.
На всякий случай вспомнит опыт двойного агента. Решит, что излишняя осторожность не помешает.
Примет позу какой-нибудь гупии. Мол, двигаюсь по своему маршруту и безразличен к попыткам мне помешать.
Нет, сравнение неточное. Рыбка доберется до холмика или травинки и сразу к ним прильнет.
Где бы ему найти такое укрытие? Ну если только крепче прижаться к супруге.
Она и есть его холмик и травинка. Стоит руке коснуться ее корсета, и он уже не чувствует страха.
Вот ведь какие метаморфозы. Недавно он ощущал себя хозяином аквариума, а сейчас лишь одним из его представителей.
Тут можно вспомнить: “Что дозволено реб Мотлу, то Мотьке может лишь присниться”.
Так говорил его отец Фишель. Хотя местечковые евреи – люди непубличные, но больше всего они любят подводить итоги.
25.
Следующая остановка – Лысково. Здесь немалыми стараниями матери и отца Азеф появился на свет.
Как видите, скромность этих мест не помешала его рождению. “Не нужно быть высоким, – утверждал тот же Фишель, – чтобы быть великим”.
В общем, и хорошо, что местечко маленькое. Никакого резона устраивать здесь погромы.
Если кому-то это придет в голову, то развернуться негде. На всю округу лишь десять толстых перин.
У Азефов и вообще нечего перетряхивать. Только зря поднимешь облако пыли.
Заказов у Фишеля столько, сколько соседей. Еще хорошо, если в сшитых им брюках со временем появляются дыры.
В конце концов эта жизнь им наскучила. Они решили поменять одну безработицу на другую.
Ростов-на-Дону, по крайней мере, большой город. Пока ищешь работу, активно вертишь головой.
Действительно, есть на что посмотреть. Чуть не на каждом шагу происходит что-то любопытное.
Пусть не заграница, но кое-какое впечатление о загранице возникает. Начинаешь думать: если так в этом городе, то как где-нибудь там?
Сперва, конечно, надо подрасти, а потом смело отправляйся на все четыре стороны света.
Евно Фишелевич поехал в Германию. Захотелось Европы не поддельной, а самой что ни есть настоящей.
Представляете эту амплитуду? Только что жил в Лыскове, а вот уже обосновался в Карлсруэ.
Ясное дело, приобрел костюм. Причем такой, что десять раз износится – и никаких дыр.
Разумеется, о его прошлом никто не знает. Ну если только сам себя выдаст: увидит нищего мальчика и вытащит кошелек.
Вот, думает, он был таким мальчиком. Только потому не просил милостыню, что ни у кого не было денег.
Кстати, в это время он уже не только Евно Фишелевич. Случалось ему превращаться в Валентина Кузьмича и Евгения Филипповича.
Почему-то верится, что эти имена не просто так. Что тут спрятана память о жизни в Лыскове.
Отчего не вообразить, что был в местечке такой Валентин Кузьмич. Когда-то он попал в эти края и надолго прикипел.
Мог, конечно, ссориться с соседями, а он все горести делил поровну. Что-то перепадало ему, а что-то им.
С Евгением Филипповичем все наоборот. Представляешь его среди тех, кто оттачивает аргументы на еврейских примерах.
Если случается гроза или шторм, они поминают это племя. Говорят, что, если бы не евреи, на небе не было бы ни облачка.
Азеф не без удовольствия становился другим. Не просто носил чужое имя, а превращался в этого человека.
Примеривался: а как бы прореагировал Валентин Кузьмич? Наверное, не так, как Евгений Филиппович.
Конечно, это случай для Фрейда. Он бы по этому поводу написал статью.