Иные раввины заняты только возвышенным, а он ни на минуту не забывает о земных обязанностях.
Да и как признать, что покой наступит после смерти, когда в пределах досягаемости исчерпаны не все возможности.
Он не только рассуждает в таком духе, но и действует. Организовал, к примеру, покупку земли в Палестине.
Знаете миф о троянском коне? Вот так его соплеменникам следовало появиться на исторической родине.
Только стало что-то вырисовываться, как вдруг осложнение. Под разговоры о новом государстве кое-кто решил набить карман.
Владимир Ионович не захотел продолжать дальше и вернулся на Украину.
Всем хорош Елизаветград, но не хватает ему ярко-синего и ярко-коричневого.
Приходится это себе воображать. Гуляешь по родному городу, а представляешь пустыню и бескрайнее небо.
Иногда у Темкина собирались такие же мечтатели. Каждый что-то себе нафантазировал.
– Мне снился древний Иерусалим.
– А мне корабли беженцев в порту Яффы.
Поговорят – и успокаиваются. Если несколько человек видели одно и то же, их дело не безнадежно.
Темкин знал, что жизнь представляет череду опытов. Пусть не вышло в первый раз, так непременно получится в другой.
Это у него профессиональное. Все-таки он выпускник Петербургского технологического института.
Да, да, на путях к Богу пришлось Владимиру Ионовичу иметь дело с разными химическими материалами.
Как видно, в химике автора больше всего. Ведь реальность для него не что иное, как сумма ингредиентов.
Ну не верит он в возможности чего-то одного. Чтобы разрешить какую-то задачу, непременно соединит одно с другим.
Понятно, у Бога другие масштабы, но иногда Владимир Ионович чувствовал себя Богом.
Тут ведь та же последовательность. Сперва следовало отвоевать пространство, а потом заселить его евреями.
13.
Теперь понимаете, почему визит исторический? Все равно что встреча конечного с бесконечным.
Полицейский и раввин полностью использовали эту возможность. Когда один самовар кончился, принялись за другой.
Быстрее никак не получится. Каждому надо хотя бы в общих чертах обрисовать свою жизнь.
Иван рассказывает о Коле, о своем семействе, о событиях того страшного дня, а Темкин – о любви к Палестине.
Пусть ничего не вышло у Владимира Ионовича, но сны те же. Каждую ночь он возводит город в пустыне.
Город в пустыне – это город на песке. Откуда же уверенность, что зыбкая почва превратится в твердь?
Ивану это немного странно. Для чего ему что-то чужое, если у него все есть.
Пусть не государство, но хотя бы небольшой участок размером в один квартал.
Зато полицейский тут первое лицо. Он еще на одном конце улицы, а ему уже кланяются на другом.
Темкин опять за свое. Мол, не в почтении дело, а в том, что достаточно его народ странствовал…
Все-таки возраст более чем солидный. Пришло время обрести собственный дом.
Уж там точно погромов не будет. Если же кто-то станет мутить воду, они себя защитят.
Кстати, месяц назад в Елизаветграде состоялся съезд сионистов под руководством Владимира Ионовича.
Беседа тоже потянула на пару-тройку самоваров. По своей остроте не уступала встрече с Колиным братом.
Так уж полагается в наших пенатах. Собираются умные люди и сидят до самого утра.
Ну как россиянину не обсудить всего. У некоторых наших соотечественников эти разговоры заменяют жизнь.
14.
Неизвестно, как складывалась дальше жизнь Ивана Блинова. Зато о Темкине есть кое-какие сведения.
Особенно любопытна посмертная жизнь Владимира Ионовича.
Уж насколько его мечты казались неправдоподобными, а все вышло именно так.
Да еще появился городок Рамат-Темкин. В знак того, что его усилия не пропали даром.
Характерно, что это два слова. Правда, соединенных своего рода мостиком.
Всю жизнь он строил этот мостик. Когда что-то не получалось, начинал сначала.
Теперь мостик будет стоять прочно. Как ни различны две половинки, им никуда друг от друга не деться.
Впрочем, какое значение имеет название? Куда важнее то, как в городе борются с засухой.
К каждому дереву, представьте, подвели трубочку. Поэтому оно гордо не замечает жары.
Это ведь не просто водопровод, а целая философия. Подтверждение того, что если постараться, то все расцветет.
Глава десятая. Последний герой
1.
В начале мы говорили о Саше Гликберге. О том, как он стал приемным сыном Константина Роше.
Впечатлений детства Саше хватило на всю жизнь. Даже псевдоним он выбрал потому, что ему что-то вспомнилось.
Можно примерно представить что.
Бывало, выйдет из дома, а ему кричат: “Эй ты, черный”. И еще парочку столь же решительных слов.
Конечно, такое не проходит. Хоть ты уже взрослый, а все ждешь, что тебя окликнут вновь.
Он не стал делать вид, что это в прошлом. Что он уже не Саша, а Александр Михайлович.
В литературу Гликберг вошел как Черный. Если с детским именем, то как Саша Черный.
В этой фамилии вся его история. И побег из дома, и жизнь в Петербурге, и неожиданное обретение опекуна.
2.
Молодой человек вырос хоть куда. Хороший рост, фигура спортивная, усики почти офицерские.
Есть что-то общее с Лермонтовым. Выправка образцовая, а взгляд обращен вдаль.
Да еще это стремление постоянно поддразнивать. Посреди разговора достанет свистульку и приставит к губам.
“Где мой дом?” – мелодично выдохнет глиняная утка, и его глаза загорятся весельем.
Вопрос имеет отношение к нему самому. Со времени побега из родительского дома он всюду в гостях.
Выходит, жизнь прошла в изгнании. Причем не только с того момента, когда он оказался в эмиграции.
Вообще Саша с годами не меняется. Когда-то он нахамил директору гимназии, а теперь грубит читателю.
Всячески изгаляется над своим благодетелем. Плюет на то, что сейчас тот купил его книгу, а потом пройдет мимо.
На самом деле это он так. Чтобы собеседник не зарастал жирком и немного встряхнулся.
Уж очень привык читатель к комфорту. Разляжется на диване, а ему что-то напевают на ушко.
У Саши ни закатов, ни восходов. Вообще ничего, что способно увести в эмпиреи.
Тут вспоминаешь уже Некрасова. Вот кто не испытывал интереса к абстрактным темам.
Удивляешься: зачем истязать себя и других? Нет чтобы отдохнуть взглядом на каком-нибудь пейзаже.
Может, он и обратит внимание на время года, а потом опять о своем. Ужасается и зовет к возмездию.
Саша часто спорит с учителями. Будь ты хоть Лермонтов или Некрасов, непременно позволит какую-то шпильку.
– Что это, Михаил Юрьевич, за юношеский романтизм. Офицеру такое не к лицу.
– Еще хуже вы, Николай Алексеевич, со своим требованием подвига. Неужто других вариантов нет.
Во Франции маловероятны вселенская грусть, а тем более вселенское отчаяние.
Совсем неактуально это летом в Провансе. Когда жасмин особенно душист.
Вдыхаешь разные ароматы, а потом стараешься их передать на бумаге. Чтобы были не просто слова, а запахи и цвета.
Как-то он сидел за столом и гадал. Выберет одно определение, а затем поменяет на другое.
Даже не сразу понял, что происходит. Вдруг откуда-то остро потянуло гарью.
О чем в эту минуту должен подумать человек, которого до солидного возраста называют Сашей?
Да, да, именно так. О том, что там дети и он обязан срочно прийти на помощь.
3.
Саша с детьми чувствует себя на равных. Предпочитает их компанию всем остальным.
Ну а с соседскими мальчиками у него почти сговор. Когда он что-то напишет, сразу идет к ним читать.