«Побрюзжать?»
Я улыбаюсь.
«Дай угадаю… настоящие короли не брюзжат?»
Его улыбка становится шире.
— Ну, ладно, детки. Веселитесь.
Фибус хлопает себя ладонью по губам.
— Не мог же я сказать это вслух? Мои искренние извинения.
— Ты прощён.
Пальцы Лора уже начали расстегивать доспехи.
— Но только, если ты немедленно выйдешь отсюда.
Фибус сбегает так быстро, что его контуры расплываются.
— Тебе обязательно пугать моих друзей, Лор? У тебя есть для этого враги.
— Мне надо поддерживать репутацию, mo khrà.
Я качаю головой, но мои губы растягиваются в улыбке. На которую он отвечает такой же улыбкой. Когда его одежды падают на пол, мой взгляд опускается вместе с уголками моих губ, потому что нельзя ухмыляться, глядя на произведение искусства. На него можно смотреть только в благоговении.
Лор выглядит так, словно высечен из скалы своего королевства, освещённой звездами — его серебристые шрамы — это следы от стамески; вены — залежи ценных минералов; волосы — клубы дыма в ночном небе; а глаза — золотые слитки. Даже его запах словно рождён горой и небом, которым повелевает Лор.
Он встаёт на колени в изножье кровати, его член покачивается между мускулистыми бёдрами и начинает растягиваться, пока он осматривает моё тело, покрытое одеждами.
— Святая Морриган, как же я по тебе скучал, — хрипло произносит он и проходится острым кончиком своего носа от пупка до впадинки между моими ключицами.
Он оставляет дорожку поцелуев на моей шее, и каждое нежное прикосновение его губ вырывает из меня тихие стоны, вибрирующие в темном воздухе.
Он приподнимает мой подбородок и добирается до моих раскрытых губ. Мои лёгкие начинают гореть из-за частых вздохов, а грудная клетка болит из-за того, с какой скоростью бьётся моё сердце. Когда он касается моих губ своими губами, я таю, превратившись в лужицу желания.
Я поднимаю руки и провожу ногтями по его обнаженной талии, наслаждаясь тем, как его кожа покрывается мурашками. Когда я дохожу до основания его крепкой спины, я не могу решить, куда мне двинуться дальше — на север или на юг. Я хочу касаться его везде и сразу. Я прижимаю ладони к его плоти, разделяя и властвуя. Одна рука устремляется вверх, а другая вниз. Его мышцы напрягаются под кончиками моих пальцев, и он издаёт стон прямо мне в рот, а движения его языка становятся глубже.
Упёршись на руку, он расстёгивает мои штаны, а затем запускает руку в моё нижнее белье. Когда он понимает, как сильно намокла ткань, он издаёт очередной, почти животный, стон.
Не отрываясь от моих губ, он вставляет один палец в мою жаркую промежность, а затем вынимает его.
«Больно?» — хрипло произносит он у меня в голове.
«Нет», — задыхаясь, говорю я.
Он погружает ещё один палец внутрь меня, и с моих губ срывается крик, который прерывает наш поцелуй. Он, наверное, понял, что это крик удовольствия, потому что, к моему абсолютному восторгу, он повторяет то же самое движение ещё несколько раз. Когда мои соки покрывают его пальцы, он проводит ими по моему волшебному бугорку.
«Открой глаза, mo khrà, чтобы я мог видеть, как твоё сердце бьётся для меня».
«Ты можешь видеть его через мои глаза?»
Каким-то образом мне удается задать ему этот вопрос, хотя мои мысли сделались такими же хаотичными, как реки Монтелюса.
«Твои зрачки расширяются, когда ты меня желаешь».
Я так сильно его желаю, что мои зрачки, вероятно, перекрыли белки моих глаз. Моя улыбка, а может быть окружность этих чёрных точек, заставляют его губы и глаза улыбнуться.
Его движения замедляются, и я начинаю протестовать.
«Лор, пожалуйста…»
Усмехнувшись, он целует меня в челюсть, снова погружает внутрь меня палец, а затем переносит влагу на мой набухший бугорок и начинает тереть его, пока оргазм не прокатывается по моей спине и не вырывает резкий вздох из моих лёгких. Этот оргазм такой сильный, что я как будто покидаю своё тело и переношусь в самые дальние уголки вселенной.
Когда он снова начинает меня ласкать, я почти останавливаю его запястье. Моя плоть такая чувствительная, что мне начинает казаться, что на его пальцах выросли когти, но затем он замедляется и моё притупленное желание возвращается с новой силой. Я сдавливаю пальцами его кожу, а он сдавливает меня в ответ своими пальцами, играя с моей чувствительной плотью с такой ловкостью, что меня снова переносит в то место, сделанное из сахара и солнечного света, где существуем только мы с Лором.