Вот задница.
Фибус, вероятно, пытался заставить меня переодеться. Но если я надену подаренную мне одежду, это будет воспринято как объявление перемирия, а я готова предложить мир этому птицечеловеку, только если он дарует мне свободу.
Я вставляю пробку обратно в сосуд, возвращаюсь в спальню и нахожу Фибуса, рассматривающего нарисованную фреску, которую я отказываюсь признавать красивой.
— Я готова.
— К… войне?
Я улыбаюсь впервые за несколько дней.
— Нет, я готова напиться. А почему ты решил, что я выгляжу так, словно готова кого-то убить?
— Твои глаза. Они сверкают.
Я фыркаю, а Фибус сгибает руку, и я берусь за его локоть.
— Обещаю не причинять вреда тем, кто этого не заслуживает.
— Может быть, покидать эту комнату — не очень здравая идея?
И точно плети, которые могут расти из рук Фибуса, у меня на лице растягивается улыбка. Её корни проникают в мою грудную клетку и захватывают сердце. И как только им удается воодушевить мой омертвелый орган, в люк, в который затащил меня Лоркан несколько дней назад, влетает ворон.
Я становлюсь абсолютно неподвижной в надежде, что не знаю этого оборотня. Удача должна быть на моей стороне, потому что я знакома только с двумя воронами — а, по сути, с одним. Я ещё крепче вцепляюсь в руку Фибуса, когда чёрные перья превращаются в дым, который затем застывает, приняв вид мужчины с глазами лимонного цвета. Ну, почему из всех воронов Небесного королевства я должна была столкнуться именно с ним?
Взгляд Лоркана скользит по моему телу.
— Уже отдохнула, Behach Éan?
Я перевожу внимание на один из факелов, которые прикреплены к каменной стене, стараясь притвориться, что этот монстр королевских кровей не стоит сейчас здесь, в шаге от меня.
— Не обращай на неё внимания, — Фибус похлопывает меня по руке. — У неё всегда дрянное настроение, когда она голодна.
Я округляю глаза и перевожу взгляд на своего друга.
Своего бывшего друга.
Фибус прижимает мою руку своей рукой, чтобы не дать мне кинуться обратно в свою камеру.
— Мы собираемся это уладить.
Если он пригласит его присоединиться к нам, то я его…
Ещё один ворон приземляется рядом с Лорканом и перевоплощается в человека. Моё сердце снова замирает, и я молюсь всем фейским богам — хотя они вероятно не станут меня слушать, потому что я не их дитя — чтобы это был не мой отец.
И — вот так сюрприз! — это не он.
Это женщина с длинными чёрными волосами, которые сияют точно сапфиры, как и у Лоркана. Черты её лица такие же острые, как у её альтер эго. Она выпрямляется, и хотя её плечи не касаются тела короля, она стоит очень близко к нему.
И если вы меня спросите, то, как по мне — даже очень близко для подданной.
Хотя меня никто и не спрашивает.
Она мне не улыбается и не благодарит за своё возвращение. Может быть, она пока не обрела голос? Она поворачивается к Лору и говорит что-то на их языке, доказывая, что с её голосовыми связками всё тип-топ.
Он кивает, не сводя с меня глаз.
— Имоген, познакомься с Фэллон. Она дитя Катола.
Имоген прищуривает глаза, поэтому я прищуриваюсь на неё в ответ. Я знаю, это по-детски. Наконец, она кивает. А я нет.
Он идёт в сторону арочного проёма, под которым стоим мы с Фибусом.
— Надеюсь, тебе понравится наша еда, Фэллон.
Я стараюсь улыбнуться ему всеми зубами.
— Ты же знаешь, как я люблю падаль.
Медленная улыбка расплывается на его лице, и хотя он не показывает своих зубов, я чувствую как они прижимаются к его губам.
— У нас предостаточно семечек для птиц. Фибус, убедись, чтобы её сытно покормили.
Мой друг, который больше мне не друг, широко улыбается.
— Имоген, в мои покои. Сейчас же. У нас ещё есть работа.
Я не провожаю его взглядом, но замечаю то, как она следует за ним.
Она держится так близко к нему, что, если бы они были сейчас в своём другом обличье, её голова находилась бы у него над хвостом, в районе того углубления, которое я когда-то приняла за кнопку детонатора. Я отгоняю этот образ и тащу Фибуса вперёд.
— Пошли уже, оставим их заниматься своей работой.
— Похоже, кто-то ре…
Я толкаю Фибуса локтем под рёбра, прервав его речь и сбив дыхание. Дверь уже закрылась, но у этих оборотней исключительный слух.
И к тому же я не ревную.
Для этого я должна испытывать чувства к этому крылатому мужчине, а я их абсолютно точно не испытываю.
ГЛАВА 2
Небесная таверна, или «Awhawben», как, по словам Фибуса, она называется, выдолблена в серой скале Монтелюса. Толстые верёвки, на которых рядами висят стеклянные фонари, держатся на деревянных балках. Фитили во всех фонарях зажжены и озаряют светом тёмную пещеру. Да, здесь есть окна, но они такие же крошечные, как и в моей камере.